Несчастный случай. Старые грехи

— К Тимуру. Всего этого могло и не быть, поведи я себя с братом иначе. Я считала его помехой и обузой. Даже боялась, что он отпугнет Виктора. Как бы это сказать, теперь вроде как пытаюсь реабилитироваться перед ним, лишая себя близкого мужчины. Такая себе психология. Не знаю. Глупо, конечно.

Нина обняла дочь:

— Не кори себя, доченька. Если кто и виноват, так это мы с отцом. Изо всех сил старались заменить родителей, но не сумели. Он и сбегать стал от нашей навязчивости.

— Да. Мать права. Нам бы понять парня, а мы давай воспитывать! — подхватил отец и достал из ведра пачку сигарет. Никто на этот раз не посмел ему возразить.

Нина попыталась вернуть разговор к прерванной теме отношений с Виктором. Сейчас это волновало ее больше всего:

— И все-таки Виктор помог. С больницей. Если бы Тимур не сбежал…

— Он тоже так думал, что Тимура подлечат. Откормят. Но получилось только хуже. Вот ты, папа, сейчас сам сказал — Тимур, ох, как не любил, когда ограничивали его свободу. И все делал назло. А тут его заперли в больнице. Конечно же из лучших побуждений. Результат мы уже увидели. А ведь я ехала забирать его в тот день, когда он сбежал. Пара часов — и все могло быть иначе. Или не могло? По правде, Виктор боялся, как бы Тимур не испортил свадьбу.

Закипев, громко щелкнул чайник. Тамара вздрогнула. Заметив это, мама только покачала головой.

— Будем пить мой чай, с мятой, — она принципиально выбрала другой пакет с чаем, порывшись у себя в сумке.

Тамара вздохнула. Всеми этими травками их с Тимуром пичкали все детство. «Никакого сладкого — вредно для зубов, никакого жирного — вредно для печени. Правда, ни одно застолье самих взрослых не обходилось без жареного и сладкого. Фаршированная рыба, биточки, печеночный пирог, наполеон, медовик, штрудель. Папино вино и соседская чача. Ну, и кому помогли эти ваши травяные сборы?» Тамара почувствовала, что снова начинает пестовать давние детские обиды, за жизнь их накопилось более чем достаточно. Она даже протянула руку, чтобы взять у папы сигарету, но в последний момент сдержалась. Что за подростковый демарш? Жестоко было бы сейчас расстраивать маму по пустякам. Тамара посмотрела на маму, прислонившуюся к холодильнику спиной. Вон уже и краска для волос не перекрывает полностью ее седину. Нитка жемчуга на шее потемнела, на руках добавились пигментные старческие пятна. Когда-то Тамара упрямо верила, что родители никогда не постареют. Что они всегда будут правы в своих суждениях и в том образе жизни, который демонстрировали детям как единственный верный. За последние десять лет, с тех пор как Тамара стала жить одна, не изменились ни эта нитка жемчуга, ни образ жизни, все это просто катастрофически устарело. Мир стал другим, вместе с их повзрослевшими детьми. А ведь родители точно так же думали, что их дети никогда не повзрослеют. Всегда будут рядом, нуждаться в их опеке. А Тимур не только повзрослел, а еще и умер. Умер! Тамара выронила чашку и бросилась матери на грудь. Она разрыдалась, хватая ртом, как рыба, недостающий воздух. Глядя на дочь, Михаил подумал, что, пожалуй, Тома была права, когда отослала Виктора. Для постороннего человека эти спонтанные истерики обеих женщин стали бы тяжким испытанием. Собрав осколки чашки, он аккуратно сложил их в мусорное ведро. Затем, задумавшись на мгновение, швырнул туда следом и пачку сигарет. Кто-то должен в семье проявлять выдержку и сохранять спокойствие. Что-то подсказывало Михаилу, что именно ему и придется это делать. Еще долго. Пока у Тамары не появится тот мужчина, которого она сама попросит об этом. А пока ему необходимо беречь здоровье. Он еще нужен дочери.

12

Калганов снова опаздывал на работу. Во времена Ермака они специально приходили раньше минут на пятнадцать. Эх, тогда все было иначе. Ксюша с Бобиком. Томка без Новака. А сегодня… Сегодня он потратил кучу времени в очереди на заправке, где умудрился съесть еще и два хот-дога XXL и выпить кофе. Потому что мюсли, которыми его пичкала по утрам звезда Лариса, больше в него не лезли. А когда он был голоден, то злился на весь мир. Мог и руки распустить, заведясь с пол-оборота по сущему пустяку. Так что можно считать, что опоздал он исключительно из альтруистических соображений.

В кабинете оперов непривычно пахло съестным. На столе у Кошеля не таясь стояла запотевшая бутылка водки. Та самая, на бруньках. А в бумажном пакете, с масляным пятном на боку, лежал круглый пирог с мясом и грибами. Рядом красовалась банка с солеными помидорами. «Машина мама расстаралась», — взгляд Кошеля потеплел. Повезло ему с будущей тещей.

— Не, так не пойдет! Ты не Шурик! Ты — шарик! — поведя носом над пакетом, скривился Носов.

— Лева, чего ты прицепился? Я же проставился. Все, как положено, — обвел руками стол Кошель и приоткрыл масляный пакет.

— Так не положено.

С порога увидев бутылку и унюхав пирог, Калганов вздохнул:

— Все-таки раскрутил человека, Носыч. Ты бы дела так раскручивал.

Носов резко развернулся к Вохе всем корпусом, и тот заметил, что Лева хорошенько подкачался за время, пока Калганов валялся на больничном.