Несчастный случай. Старые грехи

Потом заглянул в шкаф, зная, предчувствуя, что увидит там только свои вещи.

— Уходя, источайте свет! — он пошутил и сам себе улыбнулся.

«Почему она не выключила свет? Может, просто забыла от волнения, не мог же наш разрыв совсем ее не затронуть. Нет, скорей всего это была ее маленькая, утонченная месть. Она знала, что я обрадуюсь, увидев свет в окне. А потом — облом. Как раз в ее стиле!»

Воха снял куртку, швырнув ее на подзеркальник, переобулся и выключил свет. Сначала на кухне, затем в ванной и туалете, потом в спальне.

Постель была аккуратно застелена. На гладильной доске стопочкой возвышались только его выглаженные рубашки. На тумбочке — только его старый блокнот. «И когда это она успела сложить все свои бабские пасочки и книжки? Их же миллион».

Сигнальный гудок за окном вернул его к реальности. Воха вспомнил о своей машине, перегородившей проезд, и бросился на лестничную клетку.

Сейчас он был благодарен этому «залетному» за возможность пятиминутной передышки.

«Черт! Надо было у Бори оставаться! Он как в воду глядел!»

Перепрыгивая через ступени на лестнице, Воха вспомнил строчки Пастернака. И хотя Лара оставила после себя порядок, если не считать выходки со светом, строчки показались созвучными его настрою. К тому же они были посвящены героем романа доктором Живаго своей любимой женщине, Ларе. О чем в свое время ему рассказала его Лариса, преисполненная гордости.

Строчки помогали чеканить шаг. Первый пролет, второй.

С порога смотрит человек,
Не узнавая дома.
Ее отъезд был как побег.
Везде следы разгрома.
Повсюду в комнатах хаос.
Он меры разоренья
Не замечает из-за слез
И приступа мигрени.
В ушах с утра какой-то шум.
Он в памяти иль грезит?
И почему ему на ум
Все мысль о море лезет.

На словах о море Воха остановился. Во-первых, уже выбежал во двор, а во-вторых, дальше этих слов стихотворение он не помнил. Да и что можно помнить после моря? Слишком уж оно большое и манящее, особенно для таких, как он, пыльных столичных горожан. Последний раз он видел море в Одессе, мельком. Да и то пьяный.

14

Лариса сидела за столиком в кафе и без удовольствия цедила кофе без кофеина. Потому что за время ожидания уже успела выпить дабл эспрессо, крепкий и черный, как расширенный зрачок шамана вуду.

Было еще достаточно рано, и посетителей в кафе едва бы набралось для игры в «мафию». Пять? Четыре человека.

За дальним столиком примостилась молодая пара. Девушка досыпала на плече у парня, видно, ночи ей для сна не хватило. Парень что-то шептал ей на ухо и целовал в темечко. Лариса поспешила отвести взгляд.

Еще одна молоденькая девушка в углу, по-видимому, студентка, что-то строчила на ноутбуке, наверное, торопилась закончить курсовую.

Лариса вспомнила свои студенческие годы. Тогда интернет только входил в их жизнь, и ей приходилось пропадать в библиотеках. Нарукавники у работников читального зала напоминали ей о черных птицах Хугине и Мугине, сидящих на плечах у бога Одина. «Память и Разум, кажется, их звали так».

Сейчас она бы многое отдала, чтобы забыть о последующих годах после института или даже вообще не поступать на журфак.

Но еще больше она хотела забыть эти месяцы жизни с Калгановым. Если бы не слежка и доносы, она, пожалуй, могла бы считать их счастливыми. А так она все чаще чувствовала себя Саломеей и Далилой в одном флаконе, губящей честного героя ради дешевой славы. Ей хватало смелости винить в этом себя, а не Новака, хотя предложение исходило от него. Винить не винила, но ненавидела его со вчерашнего дня так сильно, что желчь, разливаясь по телу, притупляла боль от мук совести. Неужели он мог интересовать ее как мужчина в начале их знакомства? Между ею и Новаком даже пробежала маленькая искра, но сейчас при мысли о нем по телу начинали ползать воображаемые пауки. Лариса передернула плечами.

В дверях показался Новак, и Лариса махнула рукой, привлекая его внимание. Он холодно кивнул и с деловым видом направился к ее столику. Проигнорировав протянутую руку, присел на кончик стула, всем своим видом демонстрируя, что он не надолго.

— Доброе утро, Виктор Захарович! — Лариса выдавила дежурную улыбку. Все-таки с работодателем можно и первой поздороваться.

Новак сдержанно кивнул и промолчал.

Лариса ждала если не благодарности, то хотя бы какой-то реакции на вчерашний репортаж. «Что это? Такая тактика?» Она не выдержала и снова первой прервала затянувшуюся паузу:

— Ну, что мы делаем дальше?

— С вами — ничего. Совсем.

Лариса была сбита с толку — вот так благодарность! Она резко отодвинула чашку с недопитым кофе и расплескала его под недовольным взглядом Новака.

— Как вас понимать, Виктор Захарович?

— С Тамарой Воропай — вы переборщили, Лариса. Вы устроили ей обструкцию. А мы так не договаривались. И другие наши договоренности я тоже аннулирую.