Несчастный случай. Старые грехи

— Его посадить сильно хочешь ты, Лева. Так сильно, что страх потерял. И разум. У тебя же нет ничего!

Носов вскочил со стула, оперся руками на столешницу и прорычал в лицо Ярчука, чеканя каждое слово:

— У меня есть преступник, на котором пробы негде ставить!

— Без доказательств он не преступник. Так что это на твоей работе пробы негде ставить! — Ярчук повысил голос: — Следов подозреваемого на оружии нету!

— Вытер! Матерый!

— Сообщение, приглашение на встречу пришло Вальтеру с чужого телефона. Не с номера Князя.

— Номер купить можно! Любой!

— Все, Носов! — захлопнул папку Ярчук. — Одни косяки. Прав Калганов.

— Калганов, значит! — Носов побагровел. — Вальтера отмазывает. Ладно, разберемся!

Он выскочил из кабинета, громко хлопнув дверью. Ярчук постучал пальцем по виску и сам себя почувствовал неловко. «Что за мальчишество, ей-богу!» Чтобы снова настроиться на рабочий лад, он нажал на кнопку селектора:

— Петрович? Да, был! Только что вышел.

19

Тамара подъехала к кладбищу. Только когда крик ворон оглушил ее хриплым диссонансом, она заметила, что всю дорогу не включала радио. Когда пытаешься расслышать внутренний голос, посторонние разговоры «ни о чем» лишь создают помехи.

Припарковав машину у бровки неподалеку от центральных ворот, она спустилась на пару метров вниз, застревая каблуками в стыках брусчатки. Купив букетик первых весенних цветов у одной из бабулек, сидящей на ящике у остановки, она пошла знакомой дорожкой мимо плакучих рябин — тропой скорби, как она мысленно окрестила ее после похорон Макса. Между могилами уже вовсю зеленела свежая травка, и кое-где проглядывали лиловые глазки фиалок.

Природа возрождалась ежечасно. Возрождалась и робкая надежда на счастье. Думая о счастье, Тамара представляла себя рядом с мужчиной — сильным, верным и нежным. И этот абстрактный образ почему-то совсем не был похож на Виктора. Скорее, он напоминал кого-то из далекой юности. «Уже такой далекой!» Тамара вздохнула и огляделась по сторонам.

На кладбище было пусто. «Впрочем, не удивительно, ведь еще довольно рано, да и день самый что ни на есть будний». Однако на участке, возле места, где был похоронен Макс, на скамеечке между деревьями Тамара заметила сгорбленную мужскую фигуру. «Кто бы это мог быть? Только бы не грязный попрошайка. Денег не жалко, а вот настроение от такого «осквернения» сакрального места будет испорчено». Тамара ускорила шаг.

Навстречу ей поднялся Боб. У Тамары мгновенно сжалось сердце, и стало трудно дышать. Тем не менее, она нашла в себе силы дежурно кивнуть и слегка улыбнуться:

— Здравствуй, Боря! Не ожидала тебя здесь встретить. Сегодня ведь не годовщина.

— До годовщины еще далеко. И тогда здесь бывает много людей. Заезжал тут на СТО к знакомому «Кулибину», воспользовался случаем.

— Извини, если помешала.

— Да уж нет. Это я — третий лишний.

— Не говори ерунды.

Между ними возникло молчание, которое длилось с полминуты.

Тамара положила букетик на камень. Там уже лежал точно такой же. «Как он почувствовал? Вернее, как я почувствовала?» — мелькнула мысль, и абстрактный образ ожидаемого мужчины принял более четкие очертания.

Боб стоял вполоборота к Тамаре, собираясь уходить. Он и вправду чувствовал себя неловко и не хотел ей мешать. Но почему-то не решался уйти, медлил. Зная, что с ним творится, Тамара сама подошла к нему и взяла под руку, в ее огромных карих глазах стояли слезы:

— Когда мне плохо, я всегда прихожу к Максу за советом.

— Сейчас — из-за репортажа? — Боб не спрашивал, а утверждал.

— Неделю боялась выйти на улицу. Все думала: будут пальцами на меня указывать. — Тамара смутилась и провела рукой по короткому ежику волос.

Боб легонько похлопал ее по той руке, которая все еще лежала на его локте.

— Тома, не переоценивай влияние интернета.

— Наверное, я и вправду хватку потеряла. Раскисла совсем. Виктор предупреждал.

При упоминании имени Новака Боб нахмурился. «Хотя бы здесь, при Максе, помолчала бы». Тамара оглянулась на могилу Макса и тоже помрачнела. И зачем она только это сказала? Ей стало совестно:

— Давай провожу тебя до машины.

Боб кивнул, и они медленно побрели к выходу.

Тамара неожиданно для себя самой продекламировала:

Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала — тоже!
Прохожий, остановись!
Прочти — слепоты куриной
И маков набрав букет,
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь — могила,
Что я появлюсь, грозя…
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!
И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились…
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!