Нешкольный дневник

— Ничего, — перебил меня один из санитаров, — на прошлой неделе мы одного такого буйного упаковывали, так он зубами перекусил металлический браслет от часов. Зубы, конечно, попортил, но — перекусил же! И то мы его задержали. А тут — литераторы какие-то… Кирилл и Мефодий. Это же просто, как., алфавит, — в порядке похвальбы добавил он и, плеснув из бутылочки себе и напарнику, густо занюхал рукавом: — Ну, начальник, пошли!

Как я и ожидал, дверь в КПП оказалась открыта. Уже за несколько метров до нее можно было различить витиеватую брань, которую испускал майор Денисов, и пыхтение одного из братков. Санитары вкатили головы в могучие плечи, их шаг как-то синхронно стал рубленым и тяжелым. Так на плацу ходил сержант Грибулин, когда хотел дать особо зверский норматив для многострадальных «духов». Я вошел в дверь первым и тут же увидел живописное зрелище, от которого даже у видавших виды белоколпачных архангелов неотложки поползли вверх брови. Зрелище было примерно следующим, В коленнолоктевой позе, время от времени бодая головой стол, раскорячилась Василиса, позади нее пристроился Кирюха, путающийся в штанах. Чуть сбоку от Василиски стоял на коленях майор Денисов, совершенно пьяный и столь же голый. Верно, он хотел предложить Василисе заняться с ним оральным сексом, потому что время от времени тыкал своим полувставшим членом то в район Василисиного уха, то в шею, то контрольным тычком в висок. Прицел у него сбился, Кирюха, который и испускал пыхтение, развалил лицо в кривой, насмешливой ухмылке. У дальней стены стоял обшарпанный диванчик-клопозабор-ник, на котором лежала Олеся. Одна из ее широко раскинутых ног была заброшена на спинку дивана, вторая свисала, набойка каблука почти касалась пола. Платье ее было разорвано, в углу рта я увидел кровь. Причина всех этих неудобств дергалась, лежа на ней и колыхая туда-сюда толстой татуированной задницей: на самом копчике у Кости-Мефодия была изображена непонятная вязь этакого китайского образца.

Пистолет Кости я увидел на столе, рядом с табельным оружием майора Денисова. Это хорошо.

— Ни хрена себе, — пробормотал один из санитаров. — Сам старый автомобилист… но чтобы на КПП ГАИ такое… ну ни хрена ж себе!

Майор Денисов поднял на звук глаза и икнул:

— Эк!., гек! Ты что, ссу…тер… не понял, что ли? Экономика должна быть эк-ка… номной!

И он, поднявшись с колен, потянулся за пистолетом. До пистолета пьяному гаишнику было метра полтора, а мне — метра четыре, но тем не менее я был, как говорится, на пистолете первым. Я сгреб обе кобуры, майор Денисов свирепо завращал глазами и попытался перешагнуть через Василису, что бы добраться до меня. Естественно, ему это не удалось, потому что с таким же успехом он мог перешагнуть через средних размеров бегемота. Майор Денисов навернулся и упал физиономией на пол. Он, наверно, не мог упасть неудачнее, потому что я машинально согнул ногу в колене, выставляя его вперед, а майор на это-то колено и натолкнулся. Переносицей. Переносица у него была как у чугунной статуи, я чуть не взвыл, но тем не менее и у него в лице что-то хрустнуло и чуть подалось от прямого удара о мою коленную чашечку. Майор вырубился.

Кирюха, кажется, только сейчас узнал меня. И, верно, еще не понял, что я не один. Если бы понял, то не стал бы с такой нарочитой неспешностью, не переставая трахать повизгивающую Василиску, поворачивать голову и цедить, как Шварц в «Терминаторе». А цедил он, — Кирюха, а не Шварценеггер, — что-то насчет того, что, дескать, конец тебе, сучара бацильная, сутер гнилой и т. д. и т. п.

Мне жутко захотелось ударить его ногой по физиономии, но какая-то брезгливость не дала мне этого сделать, а пока я боролся с неуместным чувством, Василиса вдруг взбрыкнула, как толстенная кобыла-тяжеловоз, не желающая везти запланированный груз. Кирюха отскочил от ее зада, как от батута, метра на полтора, а Василиска, верно окончательно вжившись в роль лошади, лягнула Кирюху пяткой так, что он свалился прямо на руки подошедшим санитарам. Кирилл попытался было буянить, Костик-Мефодий вскочил с Олеси и рявкнул: «Кирюха, деррржись, я ща этих урррою!..» — но тут к нему подошел санитар. Первый санитар, который без особых усилий скручивал сейчас Кирюху, старательно пыхтел у входа в КПП, а второй, который и приблизился к Костику, ласково сказал:

— Он Кирилл? А ты, по слухам, Мефодий!

— А тебе кто об этом капнул, дятел?

Санитар с загадочным видом прижал палец к губам и, липко улыбнувшись поднимающейся с дивана Олесе, сказал Мефодию:

— Бывает, братец. Перебрали немного, с кем не бывает. У нас даже завотделением, Илья Моисеич, выпил того… лишку с ординатором Карабановым, а потом они ходили по палатам и выдавали себя за Пушкина и Дельвига.

Мефодий прищурил один глаз, а потом сжал кулак и с треском влепил его в толстое, добродушное лицо санитара. Санитар пошатнулся, а Мефодий бросился ко мне:

— Это ты эту кодлу на хвоста бросил, гнида?!

Холодное, брезгливое бешенство, переполнявшее меня, перелилось через край. Я вынул из кобуры пистолет и вскинул на Мефодия со словами:

— Так точно, я!