Нескучная жизнь policeman(a) Чапаева

Чёрно-рыжий силуэт огромного пса мелькнул перед глазами. Степан бежал без звука… Это даже нельзя было назвать бегом. Это были три огромных прыжка! Первый, сбивающий с ног Беса… Второй — на спину стоящего на одном колене Заи… И, наконец, третий… с широко открытой пастью и полными ненависти глазами — к цели.

А через пару секунд душераздирающий крик:

— Су-у-у-у-у-а-а-а-а-а-а!!! — смешался с грохотом второго взрыва.

На этот раз всю кухню забросало кусками какой-то спрессованной ваты, поролона, а в воздухе зависло облако из настоящих куриных перьев. Парни бросились вперёд. Картина открылась та ещё… Вход в кухню перекрывал лежащий на боку, изрешечённый осколками большой двухкамерный холодильник. За холодильником лежал выпотрошенный взрывом гранаты толстый матрас, за матрасом — превращённая в труху верхняя сидушка от дивана и перьевые подушки разных размеров. Вот такую себе баррикаду соорудил Чистый в квартире бывшей популярной певицы ресторана, пользующейся вниманием и покровительством многих достойных мужчин. Вторую гранату, после которой бандит планировал пойти на прорыв, бросить не успел. Чистый выдернул чеку, но граната вывалилась из руки от болевого шока, сковавшего его мужское достоинство и весь организм в целом. РГД упала и взорвалась, закатившись, между корпусом холодильника и толстым ватным матрасом, заваленным подушками набитых куриным пером. Идеальный ножницеобразный прикус, мощные челюсти восточно-европейской овчарки и великолепная выучка полицейской собаки по кличке Степан сделали своё дело.

Мы увидели лежащего на спине, посечённого осколками, но живого Чистова. Рядом лежал АКМС с пустым рожком и ещё две неиспользованные РГД-5. Он был без сознания, но его ноги, разбросанные в стороны, подёргивались от импульсов нестерпимой боли. У бандоса между ног, зажав в своих мощных челюстях всё, что им попалось в районе паха, лежал, покрытый тонким слоем куриного пуха, Степан Блэкович. Голова, грудь и спина у него были в крови. Но пёс был в сознании. Он косил глаза, ища взглядом хозяйку, и часто моргал длинными ресницами, пытаясь избавиться от прилипшего к ним окрашенного кровью пуха. Подбежала Сомова.

— Стёпик… сынок, — присев возле пса, прошептала она, зажав своей ладонью рану на его груди.

Попробовала трясущимися руками оттащить Степана от его добычи. Не получилось. Степан Блэкович только недовольно сопел, пуская носом кровавые пузыри, и предупредительно порыкивал, продолжая держать Чистого за промежность. Тогда Сомова встала так, чтобы Степан мог её видеть и требовательно скомандовала:

— Стёпа! Фу!

Пёс инстинктивно разжал пасть, попытался встать, но упал и, виновато посмотрев на хозяйку, тихо заскулил. И тут мы все увидели, что Стёпа лежал в луже собственной крови.

— Машины скорой внизу. Можно эвакуировать раненых, — услышал я за спиной голос Воронина.

Я подошёл к полковнику, тот протянул мне пачку сигарет. Закурили. Макс Приходько и Зая (старший лейтенант Зайцев) имели множественные, но не тяжёлые осколочные ранения. От серьёзных повреждений спасли бронники и щиты. Уходили на своих ногах. Дрозд попытался взять Стёпу на руки, чтобы отнести в машину скорой помощи, но Степану Блэковичу это не понравилось. Он серьёзно посмотрел на Ваньку и сказал: «Р-р-р-у-у!», что примерно означало: «…ты ещё кто, нах…?»

Тогда в переговоры вступила Сомова. Она положила Стёпе на голову свою маленькую тёплую ладошку и ласково сказала:

— Стёпик… это Ваня, — и уже теперь успокаивая Ивана, продолжила: — давай, Вань, бери его. Стёпка много крови потерял.

А Стёпа больше не рычал. Скорей всего, у него просто силы были на исходе. Иван подхватил пса на руки и побежал в лифт. Я крикнул ему вслед:

— Пусть всех везут к Михаилу Ивановичу. И Степана тоже… я подъеду, — И, обернувшись к «собровцам», ожидающим грузовой лифт, махнул рукой и сказал: — Спасибо, парни, за работу! Увидимся.

— Лучше на шашлыках, — улыбнулся на прощание старший лейтенант Макс Приходько, прижимая раненую руку к раскуроченному мелкими осколками бронежилету.

— Вы чего не стреляли? — негромко, но сердито спросил у Приходько Харя, помогая бойцу снять изодранную разгрузку.

— Ну, ты ж сказал шкурку не портить… только по конечностям… Вот Стёпа за конечность его и поймал!

— Молодцы парни, — провожая взглядом садящихся в лифт «собровцев», сказал Воронин.

— Да… Стёпа молодец. Я отчёт завтра напишу. Можно? — попросил я, только теперь почувствовав навалившуюся усталость.

— Этот? — пнув ногой приходящего в себя Чистова, спросил полковник.

— Он, сука!

— Кавалер ордена Мужества, заместитель командира разведвзвода десантно-штурмовой бригады, старший прапорщик Чистов Олег Михайлович, — представил мне полковник Воронин лежащего в красных перьях мужика с раздавленными яйцами.

— Слава была, авторитет «зэка» был, денег захотелось? — присев на корточки, спросил я у открывающего глаза Чистова.

Он что-то промычал, сморщившись от боли, но его ответ мне был не интересен и не нужен.

* * *