Несломленная

Впервые в карьере я падаю в рейтинге. Я не могу защитить свои очки, заработанные в прошлом году. В 2002-м я была в десятке и в июле поднималась на четвертое место, а теперь, чуть больше года спустя, из-за моей катастрофической частной жизни я перестала понимать, что делать на корте, и стою в самом конце топ-30.

В Фильдерштадте я играю чудовищно – очередное поражение в первом круге – но каким-то образом собираю себя в кучу в Цюрихе. Я три месяца не могла победить в двух матчах подряд, но в Швейцарии мне удается дойти до полуфинала. Там я встречаюсь с новой первой ракеткой мира Ким Кляйстерс. Она стартует с места в карьер и за 15 минут выходит вперед 3:0. Первый сет она берет 6:1. Я мобилизуюсь и хорошо начинаю второй. Я не теряюсь в игре и беру сет, переводя матч в решающий. В нем я отыгрываю брейк-пойнт и держу себя в руках в ключевых розыгрышах. В конечном счете я беру верх – 1:6, 6:3, 6:4 – и выхожу в финал Swisscom Challenge. Впервые за много месяцев на пресс-конференции я улыбаюсь, потому что, когда в матче наступил решающий эпизод, я все сделала правильно и победила. Я показала свой лучший теннис за последний год.

– Пусть я бы проиграла, но главное, чего я хотела, – это уйти с корта, зная, что выложилась на все сто, – говорю я. – Последнее время было для меня непростым, однако сейчас я чувствую, что привела свою голову и теннис в порядок.

Моей бодрости духа не хватает на то, чтобы в финале обыграть Жюстин Энен – 0:6, 4:6. Психологическая усталость от турнира – и особенно от матча с Ким – не позволяет мне навязать Энен какую-либо борьбу. Сегодня не мой день.

* * *

Тин мне очень-очень нравится, но я за нас беспокоюсь. Возможно, все происходит слишком быстро, и везде какие-то трудности. У меня слишком большой эмоциональный багаж от отношений с отцом и Энрике.

Я выхожу в четвертьфинал турнира в Линце, несмотря на то что играю не так, как должна. Там я в борьбе проигрываю первой ракетке Японии Ай Сугияме.

Сейчас моя жизнь за пределами корта – один большой стресс. Начиная со второго сета матча против Сугиямы я плачу и не могу остановиться. Это не имеет никакого отношения к теннису. По большей части это из-за того, что я хочу быть с Тином, таким чудесным и так не похожим на Энрике, но я чувствую, что нас ждут неприятности. Зная своего отца и доверяя интуиции, я предполагаю, что он снова сорвется с цепи, когда узнает про Тина.

Вскоре сербская пресса трезвонит, что я встречаюсь с хорватом Тином Бикичем, и, конечно, через несколько часов на экране моего телефона загорается имя отца. Я не отвечаю.

Встречаюсь с Тином. Тренируюсь с Борной. Все передернуто и раздуто журналистами. Самое ужасное, что, по мнению отца, я могла сделать. Он бы скорее предпочел, чтобы я встречалась с террористом, чем с католиком из Хорватии.

Когда он оставляет голосовое сообщение, я собираюсь с духом, чтобы его послушать.

– Ты просто шлюха. Ты всех нас предала. Вонючая, мерзкая шлюха, – орет он. – Спишь с врагом. Опозорила меня.

Потом он звонит снова и оставляет еще одно отвратительное сообщение.

Иногда я на его звонки отвечаю. Тяжелее всего, когда он дает трубку Саво. Это каждый раз разбивает мне сердце и подводит меня к черте. Я обожаю брата с тех пор, когда он еще не родился. Когда мама была беременна, я умоляла ее о мальчике – так сильно я хотела брата. Когда он родился, я заглянула в его люльку в роддоме, увидела его сморщенное младенческое лицо и спросила: «А почему он такой красный?» Мама в ответ рассмеялась. При выписке я настояла, что сама понесу плетеную корзину с ним, и с того самого дня я всегда стремилась его оберегать. И чем более неблагоприятной и жестокой становилась обстановка дома, тем больше я хотела его защитить. А теперь я не могу с ним даже поговорить, не то что позаботиться о нем. Я боюсь, что он думает, что я его бросила.

Несмотря на эмоциональное насилие, которое теперь находит меня в виде звонков и голосовых сообщений, я продолжаю слать папе деньги. Раз в две-три недели я перевожу ему около 200 000 долларов. Я делаю это в надежде на покой. На то, что эти деньги принесут ему хоть какое-то счастье. Вместо этого он продолжает трезвонить и превращать мою жизнь в кошмар.

* * *

Наступает декабрь, и мы с Борной и Тином возвращаемся в Монако. Мы сидим в лобби нашей гостиницы (у меня все еще нет квартиры), когда Борна показывает мне какую-то бумагу. Мы работаем уже шесть месяцев, но у нас нет контракта. Для тенниса это нормально, но теперь Борна хочет, чтобы все было официально. Я сейчас 14-я ракетка мира, и в его контракте есть условие, что, если я вернусь в десятку, его гонорар удвоится. Также удвоится его процент от моих призовых, хотя он и так хорошо зарабатывает, особенно для человека с таким маленьким тренерским опытом. Я читаю то, что он предлагает, и это просто смешно. Он хочет контролировать все аспекты моей жизни – вплоть до того, когда сможет приезжать Тин.