Несломленная

«Елена, мне нужно тебя увидеть», – написано в одном смс.

Потом телефон начинает звонить. Экран загорается именем Энрике. Я сразу отстаю от Тина и Борны, чтобы ответить на звонок.

– Как ты? – выпаливает он.

– Нормально, хорошо.

Он не переставая говорит, что хочет увидеть меня, и, похоже, это так и есть. В его голосе звучит мольба.

Я безуспешно пытаюсь образумить его и в итоге вешаю трубку. У меня чувство, что он может быть на Бали – это было бы в его духе. Учитывая, как отчаянно он был настроен, пока я была в Нью-Йорке, я не удивлюсь, если узнаю, что он через весь материк прилетел сюда. Я пытаюсь выбросить этот звонок из головы и просто молюсь, что он не ждет меня здесь.

На Бали мы с Тином живем на симпатичной вилле. Днем я много тренируюсь, готовясь к турниру, а вечерами мы отдыхаем. Несколько дней спустя мы вечером смотрим кино, когда раздается стук в дверь. Вскоре он перерастает в БУМ-БУМ. У меня паника – я понимаю, что это Энрике.

– Это он, – шепчу я. – Рум-сервис так не стучит. – Я соскакиваю с кровати и начинаю судорожно искать, где бы спрятаться. Забегаю в роскошную ванную. – Меня здесь нет. Я спрячусь в туалете. Скажи ему, что никого нет.

– В каком смысле – тебя нет? – смеется Тин. – Он же знает меня, мы виделись в Монако. Он знает, что я брат Борны.

– Скажи ему, что меня сейчас нет.

Я забиваюсь в угол ванной, пока Тин открывает дверь. Выражение лица Энрике резко меняется. Он стоит в дверях с огромным букетом цветов.

– Я к Елене, – говорит он.

Тин, сохраняя спокойствие, говорит ему, что я занята. Энрике отдает цветы Тину и уходит.

Тин заходит ко мне в ванную. Мы поверить не можем, что сейчас произошло. Он звонит Борне, который живет в нескольких виллах от нас, и просит его прийти как можно скорее.

Мне кажется странным, что Энрике отреагировал так спокойно. Это на него непохоже.

А потом я снова слышу БУМ-БУМ-БУМ. Он вернулся. Я так и знала. Я открываю дверь. Его спокойствие как рукой сняло. Теперь это злой Энрике, и я его узнаю.

– Я просила тебя не приезжать, – говорю я. – Мы все выяснили еще три месяца назад.

Он молчит и выглядит растерянным, будто не может подобрать слова. Потом выпаливает:

– Верни мне кольцо.

Я закатываю глаза, достаю кольцо и отдаю его ему.

– Можешь катиться со своим кольцом к черту, – говорю я и следом швыряю в него его цветы. Он начинает кричать и оскорблять меня.

Тут уже вмешивается Тин и говорит Энрике отвалить. Он оттягивает меня назад в комнату и закрывает дверь. Приходит Борна.

С Энрике в качестве моральной поддержки пришла его подруга – балийская актриса. Это она смогла узнать, где я остановилась. Энрике, Тим и Борна продолжают ругаться, а она выдает:

– Вы все исчезните с лица Земли.

Это выводит Тина с Борной из себя. Энрике пытается сгладить угрозу своей подруги, и они уже было уходят, когда он снова заводится и начинает сыпать оскорблениями. В итоге Тин и Борна, оба в боксерских трусах, буквально бросаются и бегут за ним, пока он не покидает территорию курорта.

На следующий день мне играть, и, конечно, у меня в голове бардак, и я провожу чудовищный матч. Я проигрываю в первом круге.

* * *

Борна с самого начала очень внимательный тренер. На тренировках он во всем мне помогает. Делает свою работу очень старательно. Очевидно, что ему не хватает опыта, но меня это пока не беспокоит, потому что в нынешнем нестабильном состоянии мне прежде всего нужен друг. Однако по ходу нашего сотрудничества мои результаты начинают падать. Не резко, но достаточно для того, чтобы я это заметила. Тем не менее я хочу, чтобы он еще попробовал свои силы.

Тин и дальше ездит со мной по турнирам, и мы отлично ладим. Тем временем оказывается, что Энрике после Бали позвонил моему папе и рассказал ему, как любит меня, как я от него ушла, как он полетел за мной на Бали, но я теперь с хорватским пацаном и хорватским тренером.

Естественно, он прекрасно понимал, как это взбесит моего отца. Он спрашивает папу: «Как вы можете такое допускать? Вы что, ничего не предпримете?»

В Шанхае я обыгрываю Елену Янкович, в Лейпциге выигрываю первый матч, но потом проигрываю Ким Кляйстерс. Я понимаю, что играю не на том уровне, что раньше, и переживаю, что теперь выигрываю матчи только на зубах. На корте я чувствую себя не в своей тарелке.

В Лейпциге я знакомлюсь с отцом Тина. Он приезжает туда навестить их с Борной и приходит на мои матчи. Он такой же, как Тин: тихий, вежливый, обалденно добрый.

Через неделю я снова в Москве и Фильдерштадте. Московский турнир означает, что прошел год с тех пор, как я ушла от своей семьи. Я живу в той же гостинице, и все в ней напоминает о тех событиях. О теннисе я не могу даже думать, потому что меня накрывают дурные воспоминания. Мои мысли затуманены событиями последнего года: побегом и того, что за ним последовало.

В Москве я начинаю проваливаться в дремучую бездну депрессии. На корте я не в состоянии показать какую-либо игру или хотя бы борьбу. Я вылетаю с турнира в первом круге, но мне плевать. Я хочу просто вернуться в отель, залезть под одеяло, накрыться с головой и спрятаться от мира.