Неслучайные встречи. Анастасия Цветаева, Набоковы, французские вечера

И под каштаны, вдоль канала,
прошла ты искоса маня;
и что душа в тебе узнала,
чем волновала ты меня?

Иль в нежности твоей минутной,

в минутном повороте плеч
переживал я очерк смутный
других – неповторимых – встреч?

И романтическая жалость

тебя, быть может, привела
понять, какая задрожала
стихи пронзившая стрела?..

Но недоплаканная горесть

наш замутила звездный час.
Вернулась в ночь двойная прорезь
твоих – непросиявших – глаз…

Надолго ли? Навек? Далече

брожу и вслушиваюсь я
в движенье звезд над нашей встречей.
И если ты – судьба моя…

Тоска, и тайна, и услада,

и словно дальняя мольба…
Еще душе скитаться надо.
Но если ты – моя судьба…

Трудно не почувствовать в этих строчках горечь и щемящее чувство неразделенной любви.

…Помолвка откладывалась. Светлане Зиверт незадолго до их встречи исполнилось шестнадцать. «Он был поэт, а я была ребенок», позже делилась она своими воспоминаниями. Родители ее относились к юному поэту благосклонно, он часто бывал у них в доме.

В тот памятный холодный осенний день в Берлине, когда Набоков, проводив ее домой, возвращался к себе, в трамвае на затуманенном от человеческого дыхания стекле он, подобно Татьяне Лариной, вывел пальцем слово «счастье». Но буквы продержались недолго – разъехались и превратились в капли воды. «Расплылось мое счастье», записал Набоков в дневнике.

Катастрофа случилась ближе к вечеру. Группа фанатиков-монархистов открыла огонь из пистолетов в зале, где читал лекцию Милюков, в недавнем прошлом лидер партии кадетов, а впоследствии до эмиграции из России министр иностранных дел Временного правительства. Отец Набокова заслонил его своим телом и был убит.

Светлана оказалась свидетелем того состояния, в каком находится ее друг, и чтобы хоть как-то его утешить, наконец согласилась на помолвку. Некоторые биографы утверждают, что она скорее жалела Владимира и по-настоящему его не любила. Возможно, для этого у нее были основания. Набоков как-то в порыве откровенности показал ей свой дневник с описанием его прежних любовных похождений. Список насчитывал шестнадцать серьезных любовных романов и восемнадцать легких увлечений. Вероятно, он полагал, что может и должен всем делиться со своей избранницей предельно откровенно и таким образом как бы подвести черту под прошлым, прежде чем начать новую жизнь с чистого листа. А еще он видел в этом вовсе не хвастовство, как может показаться, а подражание Пушкину и Толстому… Русские классики делились такими списками со своими подругами, вступая в брачный союз.

Едва ли Набоков ожидал от нее такого взрыва эмоций. Дневник со списком полетел ему в лицо, а вскоре Светлана расторгла помолвку. Обручальные кольца были сняты и отправлены на переплавку для изготовления окладов икон.

…В стихотворении «Встреча», написанном вскоре после знакомства с Верой на балу, – ошеломляет целый спектр разноречивых чувств, владевших автором. Он пишет о «недоплаканной горести», о том, что «переживал очерк смутный других – неповторимых – встреч». И главным адресатом этих строк, скорее всего, была его несостоявшаяся невеста, Светлана Зиверт, с которой он недавно расстался.

В то же время Набоков, похоже, не сомневался – его стихотворное послание попадет на глаза Вере, поскольку она следила за его публикациями. И там же были раздумья об их недавней встрече, строчки о судьбе, обращенные непосредственно к ней.

Этот необычный вечер закончился романтической прогулкой под цветущими каштанами и воспоминаниями об этой встрече, которой он поначалу не придал значения.

Набоков откликнулся только на третье письмо Веры. Там есть такие строчки: