Неслучайные встречи. Анастасия Цветаева, Набоковы, французские вечера

Под широким балконом над входом в гостиницу табунком теснились, укрываясь от моросящего дождя, девушки разного возраста с чрезмерно накрашенными лицами, курили. Одна из них, небольшого роста, в распахнутом плаще поверх короткого серебристого платья, бросила на меня насмешливый, по-детски любопытный взгляд. Зажженной сигаретой быстро начертила в воздухе фигуру в форме сердца. Видимо, это совсем новый, еще не всеми ее подругами освоенный трюк, потому что одна из них с завистью следила за ее движениями и даже пыталась повторить, но помешала пожилая пара, которая выходила из гостиницы следом за портье и тележкой с чемоданами.

Я разглядел короткую челку, как будто ее специально постригли под Жанну д'Арк в исполнении Чуриковой. Что она тут делала в компании этих деловитых женщин с выражением сумрачного опыта на лицах? Я придержал дверь, пропуская ее, но прежде, чем войти, она посмотрела на свою старшую подругу с родинкой на подбородке, похожей на впившуюся осу. Та крутила на пальце ключи, глазами и мимикой показала ей, что идти не нужно, и юная парижанка осталась под широким навесом гостиничного подъезда.

В номере было чересчур натоплено, в первые минуты это даже показалось приятным после промозглой сырости улицы, но очень скоро появилось острое желание распахнуть створки окна. Ох, напрасно я это сделал. Со струей свежего воздуха в комнату хлынули истосковавшиеся по посетителям комары, а с ними гул машин у светофора, словно здесь дали старт заезду Формулы-1.

Я лежал в темноте с открытыми глазами. Световые блики пробегали по потолку и стенам. Слышно было доносящуюся из коридора какую-то возню, легкий женский смех, приглушенные возгласы… Как будто кто-то вернулся с вечеринки.

Но вот все стало понемногу стихать. Веки отяжелели. А звуки и вовсе отдалились. Наступила невесомость, как бывает на грани яви и сна. И все же до моего слуха донесся шорох ключа в замке, как мне вначале показалось – соседнего номера, а затем чья-то легкая поступь. Я приподнял голову и совершенно ясно увидел рядом с собой девушку в серебристом платье. Ту самую, которую видел у входа в гостиницу. Вероятно, у нее был ключ от этой комнаты. Всматриваюсь в ее лицо. Какие-то смутные очертания губ, носа, темные провалы глаз. Ее дыхание совсем рядом. Она расстегивает молнию, платье с шорохом падает мне в руки.

– Шанель? – спрашиваю я, имея в виду маленькое платье Шанель.

– Не, месье, – говорит она. – Шанель, це ж духи.

Штора приоткрыта. Блики света перемещаются по стенам, потолку, по ее телу. Удивительно, как она угадывает мои мысли. Я только намереваюсь спросить, где она живет, в Париже или в пригороде, а она уже отвечает:

– Да-да, у Парижу.

Разговор переходит на русский.

– Вы здесь учитесь в университете?

– Та нет. Я тут у подруги, на каникулах.

Все это выглядит чудно и нереально. И ее чуть влажная грудь, и терпковатый запах подмышки, когда она обняла меня… Я ощущал ее упругое тело с легким запахом табачного дыма, чувствовал шелковистость ее ног чуть выше коленей и грубоватую кожу пальцев, привычных к домашней работе, когда она касается моего тела и после кладет мне в руку маленький глянцевый пакетик.

– А это зачем?

– Трымайте[25].

Смеется.

– Цэ ж для безпеки[26]…

Одновременно отчетливо вижу, словно в микроскопе, как над суставом моего пальца зависает комар. Пугливо озирается, поглядывает на прильнувшую ко мне девушку. Барражирует, не знает, к кому и с какой стороны лучше подступиться. Легкие пружинистые перемещения. При этом тщательно вытирает лапки – вежливый посетитель, который пришел в чистый дом в грязной обуви… Прозрачное пустое тельце начинает вибрировать, брюшко заполняется моей кровью. И только несколько секунд спустя до сознания докатывается ощущение острой боли. Резко бью себя по пальцу, но промахиваюсь и попадаю по ее руке.

…Крик. Быстрая французская ругань… Скрип тормозов и подыгрывающий ему аккомпанемент, наигрыш аккордеона…

Включаю свет. В комнате – никого. Подушка съехала к стене. Постель смята, как будто на ней кто-то сидел. На подушке маленький квадратный пакетик. Открываю – внутри шоколадка с мятой, презент от администрации Гранд Отеля.

Под утро все-таки заснул. Теперь уже без сновидений.

…Солнце било в щель между половинами тяжелой портьеры. Удивительно для января. Местами, там, где на шторе лежали пятна света, отчетливо по-летнему просвечивал их скрытый геометрический рисунок.

На этот день у меня был запланирован визит в Лувр и в Дом инвалидов.

Выстояв небольшую очередь перед стеклянной пирамидой, я спустился на эскалаторе в подземелье. Большая экскурсия с говорящими по-русски уверенно двигалась к залу Леонардо да Винчи, молча и сосредоточенно, как бы заранее нагнетая градус восхищения от встречи с Моной Лизой. Туда же параллельным курсом торопилась внушительная китайская группа. Каким-то образом я оказался внутри нее. Взлетающие и падающие звуки китайской речи закружили, и в этом водовороте незнакомых интонаций я едва не потерял ориентир.