Неслышный зов

— То-то и оно! Ветер у тебя еще в голове! Не отгулял своего. Послужи в армии, остепенись, тогда и о любви думай. А сейчас нечего девке голову морочить. Отступись, мы всей комнатой просим. Я даже в Питер к тебе съездить хотела.

— А вы у нее спросили — нужен ей ваш инженер?

— А как же! Она не прочь. Он ее каждый день с работы провожает. И в кино водит. Вот и сегодня пойдут.

Эта сваха разговаривала со мной как с глуповатым недорослем. Меня обозлили ее уговоры. Поднимаясь, я спросил:

— Так вы что, не дадите адреса?

— К чему он тебе, когда она с другим гуляет? — не унималась толстуха. — Не станешь же ты девчонке жизнь разбивать? Сам-то ведь не женишься?

— Вас это не касается, — уже грубо оборвал я ее. — Можете не говорить, без вас общежитие найду.

И я пошел к каменной лесенке.

— Слышь, парень! — понеслось мне вслед. — Эй, питерский, вернись!

Но я даже головы не повернул. Поднялся на пригорок, пересек улицу и пошел вдоль озера.

Остынув немного, я стал здраво рассуждать: «А может, эта тетка права? Ведь жениться я не собираюсь. Даже в голову такое не приходило. И куда я жену дену?»

Но тут же возникали возражения: «Но почему ты должен уступать Нину какому-то инженеру? Ведь она тебе самому нужна. Но куда ты ее денешь? Тут ей сулят отдельную квартиру, шелка, меха. Бабы все уши прожужжали. Да и ухаживания взрослого, наверное, приятны. Надо пойти в кино и взглянуть на ее счастье», — наконец пришло решение.

Уже темнело, когда я нашел небольшой кинотеатр. Кончился первый сеанс. Публика толпой вываливала из широких дверей и растекалась по трем направлениям.

Остановясь на перекрестке, я стал вглядываться в парочки. Шли люди семейные и молодые. Они смеялись и обсуждали то, что видели на экране. Нину я приметил не сразу. Она шла с высоким мужчиной лет тридцати пяти. Лицо у него было холеное, с подстриженными усиками. Нина в своем куцем пальтишке, белой шапочке и белых рукавичках походила на девчонку, его дочку. Пригибаясь, инженер что-то говорил ей, а она, чуть приподняв голову, смотрела ему в глаза и улыбалась.

Пройдя почти рядом, Шумова не заметила меня. И ничто ей не подсказало, что я стою здесь. Так она была увлечена разговором со своим инженером.

«Значит, он ей уже вскружил голову, — решил я. — Ну и пусть! Обойдусь, проживу без нее!»

И я чуть ли не бегом отправился на вокзал.

ВОСПИТАНИЕ

Виктору и Николаю Макаровичу осточертела примитивная формовка. Они взбунтовались и вдвоем стали давить на меня:

— Добейся работы по квалификации. Не зря же мы в фабзавуче учились.

Сочувствуя им, я отправился в конторку к мастеру. Там в это время у Ивана Ферапонтовича сидел проситель. Я уловил только конец разговора.

— А потом запьешь, — с укором сказал мастер. — Знаю тебя, Созонтыч.

— Запью, — согласился проситель, — но не сразу. — И часто-часто заморгал синеватыми набухшими веками.

Незнакомец на вид был кряжист, но невысок. Его нос и вислые щеки покрывала тонкая сетка лиловых жилок. Теребя замусоленную кепчонку, он уныло добавил:

— Не переплавишь теперь меня… Какой есть. Где ты непьющего литейщика видел? Кабы не дыра во рту, жил бы не тужил.

— Народ-то все новый. Никто не знает твоего нрава. Потом беды не оберешься, — тянул свое мастер.

Созонтыч перебил его:

— Теперь все так. Речи слышим, а в душу не заглядываем.

— Ну вот, сам, значит, понятие имеешь. Дружба дружбой, а положение мое такое… — и мастер развел безнадежно руками.

Созонтыч нахлобучил кепчонку, но не уходил. Мастер продолжал жаловаться:

— Времена другие, людно теперь.

— Людно-то людно, да человеков нет… Я перебиваю их:

— Иван Ферапонтович, надоела ребятам ломовая работа, дайте нам работу по четвертому разряду.

Мастер, захватив губой желтый от махорочного дыма ус, пожевал его, потом, как бы что-то придумав, отвел меня в сторону.

— Есть… По шестому идет. Вам не справиться — рука не набита. А заказ спешный, — говоря это, он настороженно всматривался в меня. Я же молчал в ожидании обычного подвоха. — Мыслишка у меня засела в голове, — перешел мастер на шепот. — Душа, значит, лежит к вашей бригаде. Вам бы да хорошего старого формовщика, а одни что ж. Вот спец сидит без дела. Уволили на днях из металлического. — Мастер кивнул на Созонтыча. — Пьет запоем. За ним присмотр нужен. Смолоду вместе работали, знаю его… золотые руки. Как ты насчет того, чтобы в вашу бригаду? Конечно, бригадиром по-прежнему ты остаешься, а его — в ежовые… Главное, чтоб не запил. С вами он сладит. Если такого в бригаду заполучите, любую работу без опаски дадим… Тонко работает.

— Давайте попробуем, — нехотя соглашаюсь.

Мастер уже веселым тоном говорит своему старому другу:

— Ну, Илья Созонтович, давай оформляйся. Не хотел брать, да вот бригадиру комсомольской ты здорово по душе пришелся. Смотри не подведи. Перед молодыми нам краснеть не к лицу.

Созонтыч вытащил из-под рваной подкладки кепчонки мятую бумажку, подмигнул мне и, разгладив ее, положил на стол. Мастер чернилами поставил косую резолюцию.