Несостоявшиеся столицы Руси: Новгород. Тверь. Смоленск. Москва

— снова непосредственное руководство войсками на оперативном уровне осуществляется назначенными воеводами, причем в походе 1471 г. были учтены ошибки прошлого и назначение воевод на вечевых сходках по ходу боевых действий, встречавшееся ранее, было исключено (именно от похода 1471 г. сохранился первый прообраз детальной «росписи» воевод по полкам, что легли в основу будущих Разрядных книг);

— снова предприняты попытки организовать согласованные действия на разнесенных театрах — практически одновременно наносятся удары на западный берег озера Ильмень и Старую Руссу (отряд князей Даниила Холмского и Федора Хромого), на восточный берег озера Ильмень и долину Мсты (отряд князя Ивана Стриги-Оболенского и татары царевича Данияра), от Пскова по долине Шелони и от Великого Устюга в направлении новгородских «колоний» Заволочья;

— выделен еще и резервный эшелон, с которым наступал собственно великий князь [ПСРЛ. Т. 25. С. 286–291; Псковские летописи. ПСРЛ. Т. 5. Вып. 2. С. 180–185; Новгородская четвертая летопись. ПСРЛ. Т. 4. С. 188–198].

Но, быть может, все эти особенности можно проследить и задолго до середины XV в.? Или можно показать, что всё, что я пытаюсь выдать за результат стратегического планирования, лишено практического смысла и является всего лишь спецификой стихийной самоорганизации выросших московских армий?

Предыдущие масштабные походы на Новгород Великий постмонгольского Северо-Востока — походы Михаила Ярославича Тверского, Дмитрия Ивановича Донского и Василия Васильевича Темного принципиально отличаются от кампании 1471-го. Все походы до 1471 г. состоялись зимой, а не летом, развивались вдоль одного операционного направления, а не четырех и, что самое важное, решительно уступали в скорости развития. Так, армии Дмитрия Донского в 1386 г. для выхода на ближние подступы к Новгороду Великому потребовалось почти 50 дней, тогда как силам первого эшелона в походе Ивана Великого — всего 15–18 суток. Далее, все перечисленные особенности похода-1471 прямо вытекали из стратегической обстановки: к тому времени Новгород Великий, как было показано в соответствующей главе, практически не имел сил для эффективной защиты собственной независимости, однако ЦЕНА, которую придется заплатить за победу над ним, по сути, определяла будущее всей Северо-Восточной Руси. В сложном политическом многоугольнике Москва — ВКЛ — Орда — Орден — Новгород — Швеция — Казань решительное усиление одной из вершин за счет покорения Новгорода не могло не встретить отпора со стороны всех заинтересованных лиц. Следовательно, затяжная война на Северо-Западе без решительного успеха для той же Москвы с большой вероятностью обернулась бы войной на всех границах, наподобие Ливонской войны XVI в., завершившейся катастрофой не такого и слабого Московского царства. На фоне новгородско-литовских переговоров весной 1471-го Москва не могла ждать следующей зимы, и «летний блицкриг» с самыми решительными целями должен был определить для Ивана III его будущее.

И все принципиальные особенности похода на Новгород, как мы видим, «работают» на решение стоящей перед Москвой стратегической задачи. Даже формирование «эшелонов» наступления и дробление основных сил между «группой Холмского», «группой Стриги» и «резервом верховного главного командования», на первый взгляд похожее на бред кабинетного военного теоретика, работает на победу. В летних новгородских болотах, избежать коих по приведенным выше соображениям не представлялось возможным, «собранная в один кулак» московская армия:

1) двигалась бы в лучшем случае со скоростью полков пешего ополчения;

2) представляла бы собой на заключительном этапе пути отличную цель для новгородских контрударов с использованием «внутренних» водных путей сообщения (озеро Ильмень и его притоки);

3) очень быстро стало бы жертвой почти неразрешимых проблем со снабжением. Печальная судьба похода-1316 Михаила Ярославича, о которой мы говорили в «тверской» главе, стала бы для москвичей страшной реальностью.