Неспящая [=Кикимора]

— Ромка с пути сбился гораздо раньше. Почему-то люди, которым в жизни достаётся одинаковая беда, делают совершенно разные выводы на будущее. Думаешь, они с Бариновым какие-то особенно неправильные? — горько усмехнулся Никита. — Да их полно таких…

Мы вышли из подъезда и сели в машину.

— Куда тебя отвезти? — осторожно спросил Никита, словно боялся услышать ответ.

— Домой, конечно же.

Он печально кивнул:

— Хорошо.

— За вещами, — уточнила я.

Он вопросительно поднял брови.

— Боже мой, Максим, не тупи! Я не могу находиться в твоей кошмарной квартире ещё и без своих вещей!

Он не смог сдержать радостной улыбки.

Глава 39

Я выключила конфорку под кастрюлей с мясом, приподняла крышку, потянула носом аромат. Ну, хотя бы пахнет неплохо. Я стараюсь, но есть ещё такая штука, как кулинарный талант, а с ним у меня, похоже, как-то не срослось. Спрашивать совета у Вероники мне не позволяло самолюбие, поэтому я справлялась сама, как обычно делала это уже несколько лет, надеясь, что голодному мужчине моя стряпня понравится. У прежнего Макса никогда не было претензий. Однако нынешнее тело, много лет баловавшее себя всякими изысками, могло отнестись к моей тушёной баранине не так снисходительно.

Максим ушёл куда-то ещё в полдень, пару раз звонил узнать, как у меня дела, и предупредил, что задержится. Я терпеливо ждала. Готовила, смотрела телевизор, несколько раз пила кофе и что-то жевала, но время в одиночестве всё тянулось и тянулось.

К счастью, мне уже не надо было безвылазно сидеть дома. Мой третий кокон случился через несколько дней после того, как я со скандалом наскоро собрала сумку и перебралась в студию на улице Мира. Нет, в принципе Эрик ничего не имел против Никиты Корышева лично, даже наоборот, но он был категорически против того, чтобы я в самое неподходящее время уезжала из-под его крыла в квартиру, имеющую дурную славу. Да ещё и к мужчине, который не имеет права постоянной опеки и сам под надзором. Но я собралась и уехала, ничего не объясняя. Конечно, рано или поздно придётся Эрику всё рассказать про тарк бессмертия, и теперь я была уверена, что он поверит. Но пока я решила повременить с сенсациями.

Опасения Эрика оказались напрасными. В третий кокон я свалилась так же стремительно, как и раньше, но рядом со мной снова был Макс. И, как в первый раз, я чувствовала его сильные и тёплые руки, и даже подсознательный страх не смог вырваться наружу. Я вырубилась окончательно, а когда очнулась и, ещё не открыв глаз, была готова паниковать, эти же уверенные руки поймали меня в объятия.

А потом был визит вместе с Эриком в военный госпиталь к молодому и очень серьёзному главврачу, который после обследования и долгих разговоров, клятв и обещаний Эрика выписал мне заключение о параметрах моих биоритмов. И после официальной комиссии я получила новую карту-паспорт, и перечёркнута она была голубой полосой. Третья группа, законная. Эрик переоформил опекунство и смирился с тем, что я не живу дома. Предостерегающе погрозил Никите пальцем, но смирился.

Неделя после кокона далась мне уже легче. И хотя я по-прежнему ненавидела эту квартиру, старалась не выходить на террасу и даже не смотреть в окна и с опаской поглядывала на место, где недавно застрелила Карпенко, чувствовала я себя куда увереннее, чем прежде.

Я пыталась понять, а как бы я относилась сейчас к хозяину этой квартиры, если бы он был и оставался только Никитой Корышевым. Несмотря на несносный характер, он успел слегка растрогать меня своей нелёгкой долей, а за помощь моим близким я была ему благодарна. Но ни за что я бы не переехала к нему жить. Впрочем, не стань он Максом, вряд ли он даже намекнул бы на это. Теперь это очевидно. Всё в поведении Корышева, что совсем недавно вызывало моё изумление и возмущение, получило своё объяснение. Так не мог вести себя Никита, но именно так должен был вести себя мой Макс после всего, что с ним произошло.

На звук открывающегося замка я подскочила точно так же, как раньше.

— Ну, наконец-то! — я выбежала в крошечную прихожую.

Максим уже снял и повесил на крючок бушлат и стаскивал ботинки. Полы куртки местами были покрыты корками засохшей грязи, а ботинки были в глине целиком.

— Ма-а-акс?! Куда это ты провалился?!

Он смущённо улыбнулся, развёл в стороны грязные руки, неловко обнял меня локтями и поцеловал:

— Не пугайся, это всё ерунда. Просто там, где я был, после дождя ужасная грязища.

— И где это?

— За городом.

— Что ты там делал?

Макс отпустил меня и пошёл в ванную. Пока он мыл руки, я подпирала косяк и смотрела на его длинную худую фигуру, склонившуюся над раковиной. Мне вообще-то всегда нравились крепкие спортивные ребята, особенно один из них… но так тоже ничего, как оказалось.

— Я там присмотрел один домик, — наконец ответил Макс на мой вопрос. — Мы могли бы туда перебраться… после небольшого ремонта. Удобное место, далеко от проезжих дорог…

— Это я уже поняла. Дорог там, похоже, нет совсем.

Макс отмахнулся:

— Пустяки. Грунтовку можно подсыпать щебнем. А место действительно уединённое, что всем нам очень даже не помешает.

— «Всем нам» — это кому?