Неспособность любить

– Данила сегодня взял ключи от дачи. Я видела. Он здесь запасные ключи держит. На всякий случай.

– Да, – вовремя вспомнил Федор. – Номер и марку машины, на которой он уехал!

Девушка опять мелко закивала и написала номер. Она была хорошей секретаршей, номер помнила наизусть.

– Извини, – неуклюже попытался он исправить положение.

В коридоре ему попались два каких-то мужика, Федор не обратил на них внимания.

Он не догадывался, что эти люди могли ему помочь.

Пробка была вызвана двумя авариями. Данила мельком посмотрел сначала на две столкнувшиеся на правой полосе машины, потом, в полукилометре, на въехавший в самосвал джип. Около джипа стояла «Скорая». Возможно, та самая, которую он недавно пропустил, а может быть, другая.

Дальше дорога стала свободней. Данила свернул на трассу. Оставалось миновать подмосковный город, мучивший светофорами, и все. Потом он въедет в лес и все закончится.

День выдался солнечный, совсем весенний. Данила опустил шторку, но все равно приходилось щуриться. Дорога повернула, шторку он поднял.

Все пошло не так, когда Сашка отказался выписывать матери снотворное. Снотворное Данила выбирал тщательно, придирчиво. Даже залез на сайт, предназначенный исключительно для врачей.

– Это сильный препарат, – объяснял Саша. – Очень сильный. Он ей не нужен, понимаешь?

– Слушай, – морщился Данила. – Ну она же все равно его выпишет. Не у тебя, так у другого. Еще нарвется на какого-нибудь халтурщика, он ее совсем залечит.

– Лучшее средство от бессонницы – дефицит сна, – злился Сашка. – Две ночи не поспишь, на третью выспишься.

– Саш, ну что я могу сделать? – уговаривал Данила. – У мамы неприятности на работе, она нервничает и не спит. Ну хочет человек принимать снотворное, понимаешь?

– Я выпишу что-нибудь полегче.

– Да не надо ей полегче! Она хочет это снотворное. Она его уже принимала, и оно ей хорошо помогает.

Он с трудом уговорил Сашку.

– Варь, выпиши рецепт, – морщась, наконец сдался друг.

Данила тогда на девчонку старался не смотреть, ему стало тоскливо. Только изменить ничего уже было нельзя.

Сашка повернулся к компьютеру, сделал запись о выписанном снотворном. Запись потом Данила стер, когда сидел около помертвевшей Лизы. Жаль, не знал, что компов у Саши было два. Думал, он возит ноутбук с собой.

Уходя, Данила записал телефон медсестры. Запишу маму к Александру на прием как-нибудь, – объяснил он.

Варя совсем не удивилась, когда он позвонил ей после смерти Саши. У него погиб друг, и он должен был с ней поговорить. Что же тут непонятного?

И потом не удивилась, когда он перехватил ее раньше Лизы.

Надоевшие светофоры остались позади. Данила свернул к железнодорожному переезду. До дороги, ведущей к лесу, оставалось всего несколько километров.

У переезда пришлось постоять. Сначала прошла электричка в одну сторону, потом в другую.

Когда несколько лет назад пустили сапсан, с электричками начались проблемы. Освобождая дорогу сапсану, пригородные поезда снимали часа на полтора, причем в самое востребованное время – утром и вечером. Данила представлял, сколько проклятий от подмосковных жителей и дачников сыплется на головы оптимизаторов движения.

Машины впереди тронулись, Данила тоже поехал.

С приехавшей электрички шла неплотная толпа, он терпеливо останавливался, пропуская пешеходов.

Гаишник лениво вышел на дорогу метрах в десяти перед Данилой. Он не успел испугаться, только мгновенно покрылся холодным потом. Или ему просто так показалось.

Парень в форме оценил тянувшуюся вереницу машин, поднял жезл, выдергивая идущий перед Данилой «Рено».

Сердце застучало глухо и сильно, захотелось остановиться, посидеть в тишине. Остановиться он рискнул через километр, проехав придорожный магазин. Магазин этот Даниле нравился, здесь было все, начиная от продуктов и кончая хозяйственными мелочами. Он любил ездить сюда с дачи на велосипеде за покупками.

Он вообще любил жить на даче и жалел, что возможность побездельничать на природе выпадала нечасто. Впрочем, Уля не разделяла его пристрастия к дачной жизни, и в последние годы Данила здесь почти не появлялся.

Магазин находился почти в лесу. В паре километров впереди начинался новый поселок, но около магазина казалось, что до цивилизации многие версты.

Ника лежала, не шевелясь. Данила замешкался, решился, открыл заднюю дверь, тронул свесившуюся руку. Попытался нащупать пульс, но не смог. Слабо представлял, где должна биться какая-нибудь жилка. Опять помялся, но потом захлопнул дверь и пошел к магазину.

Ему нужен был инструмент. Снова пережить то, что он пережил с медсестрой, казалось невозможным.

– Пересядь назад, – попросил он Варю, обогнув два квартала возле ее дома. – У меня тут замок от ремня сломан. Остановят еще.

Замок пристяжного ремня был в порядке, но девчонка не пристегнулась, сев в машину, и он сказал первое, что пришло в голову.

Она послушно вылезла, пересела на заднее сиденье. Он уселся рядом и сразу взялся за ее шею двумя руками. Девушка билась, пыталась оторвать его руки, а он радовался, что не видит ни ее лица, ни ее глаз.

Ему было жалко девчонку и хотелось, чтобы все побыстрее закончилось.