Читаем Несравненная полностью

— А меня Глаша еще раз послала. И спросить велела: помнит ли большой начальник слова, которые она со мной в прошлый раз передавала? Если не помните, я должен их еще раз сказать...

— Помню, помню, — перебил его Гужеев, — на голову пока не хвораю. А теперь, братец милый, веди меня к этой Глаше, она же где-то недалеко обретается. Хочу сам на нее глянуть и сам буду с ней разговаривать, без посыльных. Веди!

Он цепко ухватил человечка за узкое, почти детское, плечо и в тот же момент отдернул руку — острый вороний клюв гвозданул его точно и больно, словно не костяной был, а железный.

— Чертова птица! — вскричал Гужеев и грозно предупредил: — Еще раз клюнет, я ей голову сверну! Сказано тебе — веди!

Человечек, ни капли не испугавшись, поднял ручку и погладил Чернуху, укладывая на место растопыренные перья, что-то шепнул, и ворона, будто услышав его, успокоилась и притихла. Человечек между тем снова подняв головку и глядя безбоязненно чистыми глазками, ярко светившимися на его старческом, сморщенном личике, сказал ровным голоском:

— Глаша ничего не говорила, чтобы вас привести. Но если такое желание имеется — пойдемте. Здесь недалеко...

И пошел мелкими, семенящими шажками, быстро перебирая маленькими, но ходкими ножками. Гужеев грузно двинулся следом. Он не забыл слов, которые услышал в своей приемной от странного человечка, не забыл пугающего ощущения от этих слов, когда по спине словно холодная змейка проскользнул страх. Было что-то в этих словах необычное, жутковатое, и он хотел знать — от кого они исходят? В глаза желал поглядеть.

Глаша, вытащив из ямы ведра с землей, сидела на деревянной колоде; сгорбившись, низко опустив голову, смотрела под ноги широко раскрытыми глазами. Зеленела перед ней густая трава, присыпанная влажным суглинком, виднелись следы ее тяжелых шагов, и больше перед ней ничего не было. Но взгляд ее не задерживался ни на траве, ни суглинке, ни на следах, он уходил дальше и глубже, в неведомое и невидимое для других пространство, и там ясно, отчетливо виделось: маленькая девочка, весело подпрыгивая на одной ножке, разжимала сжатый кулачок, дула на узкую ладошку изо всех сил и с ладошки летели в разные стороны лепестки цветущей черемухи. Перестав подпрыгивать, девочка запела чудным и совсем не детским голосом. Глаша напрягалась до дрожи в руках и пыталась вспомнить этот голос, но он ей был неведом. Вот детский, радостный и восторженный, она помнила, именно таким голосом должна была петь девочка, но нет — звучал совсем иной. И слышались в нем беспредельные тоска и горе, такие невыносимые, что обрывалось дыхание. Еще дальше и глубже проникал взгляд, расширялось пространство вокруг девочки, и в этом пространстве проявлялись лица, Глаша их уже не раз видела, узнавала, и знала точно — они несут девочке несчастье. Рядом с этими лицами маячили черные сети с мелкой-мелкой ячеей, и выбраться из этих сетей, если набросят их на девочку, она никогда не сможет.

— Ну что, полоумная, это ты мне приветы передаешь?

Глаша медленно, через силу, подняла голову, отрывая взгляд от видения. Уперлась руками в колоду, выпрямляя спину. Стоял перед ней, широко расставив ноги, Гужеев. В настежь распахнутом летнем сюртуке, в белом картузе, в белой шелковой рубашке, выглядывающей из разъема жилетки стоячим воротником. Сердито хмурился и еще раз грозно спрашивал:

— Тебя Глашей-копалыцицей зовут? Ты этого недоростка ко мне посылала?

Чернуха на плече человечка вздрогнула и каркнула, словно хотела о чем-то предупредить.

Еще крепче уперлась Глаша в деревянную колоду, оттолкнулась и поднялась, колени у нее громко хрустнули, и Чернуха еще раз каркнула. Гужеев оглянулся и приказал человечку:

— Уйди отсюда! Или я вам обоим головенки отверну — и тебе, и вороне!

Человечек замешкался, не зная, что делать, и переступал ножками на одном месте.

— Сту-упай, — нараспев сказала ему Глаша, — в яму сту-упай, там жди.

Человечек неслышно ушел и скрылся в горловине ямы, словно растаял.

Глаша шагнула навстречу Гужееву и встала перед ним — страшная, с седыми космами; на сером, изможденном лице неистово горели лишь одни глаза. И будто неизвестная сила толкнула Гужеева в грудь, он попятился, но переломил себя и остановился. В третий раз спросил:

— Откуда меня знаешь? Чего хочешь?

— Ви-и-жу! Ви-и-жу! — Глаша вздернула руку с оттопыренным указательным пальцем, словно хотела ткнуть им в грудь Гужеева и пронзить насквозь. — Ви-и-жу, змея у тебя по спине ползет. Чуешь?! Хо-о-ло-о-дная! Брось сети черные! Брось! Отступись! Иначе змея укусит! В сердце укусит!

Многое видел в своей жизни Гужеев, во всякие переделки доводилось попадать, не из пугливых был, но тут испугался, до дрожи, — холодная змея и впрямь ползла по спине, он даже плечами передернул, пытаясь от нее освободиться, но держалась она цепко и продолжала свой медленный ход, от которого брызнули по всему телу гусиные пупырышки.

— Чу-у-ешь?! — еще ближе подступалась к нему Глаша и руку с оттопыренным указательным пальцем не опускала. — Чу-у-ешь?! Коли жить хочешь — брось сети! Больше ничего не скажу! Уходи!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Таежный вояж
Таежный вояж

... Стоило приподнять крышку одного из сундуков, стоящих на полу старого грузового вагона, так называемой теплушки, как мне в глаза бросилась груда золотых слитков вперемежку с монетами, заполнявшими его до самого верха. Рядом, на полу, находились кожаные мешки, перевязанные шнурами и запечатанные сургучом с круглой печатью, в виде двуглавого орла. На самих мешках была указана масса, обозначенная почему-то в пудах. Один из мешков оказался вскрытым, и запустив в него руку я мгновением позже, с удивлением разглядывал золотые монеты, не слишком правильной формы, с изображением Екатерины II. Окинув взглядом вагон с некоторой усмешкой понял, что теоретически, я несметно богат, а практически остался тем же беглым зэка без определенного места жительства, что и был до этого дня...

Alex O`Timm , Алекс Войтенко

Фантастика / Исторические приключения / Самиздат, сетевая литература / Альтернативная история / Попаданцы