Несравненное право

Вот что рассказывают старейшие, и никто пока не опроверг их равно как и не подтвердил, пока не пошли слухи о делах дея Миджеда, владельца ледяных гор. И еще скажу, что корабельщики наши видели несметные косяки рыбы, что сворачивали с привычных путей и выбрасывались на сушу, но не шли на нерестилище в Серое море, что добытый в этом году у Звездных островов жемчуг был цвета бычьей крови, а альбатросы не свили гнезд. Я велел трем лучшим мореходам выйти в Серое море. Они ушли и не вернулись. Я велел еще троим пройти запретным путем, но те отказались и были казнены. И потому я сказал себе, что близится час Зверя, предсказанный Баадуком, и пора загасить огонь вражды тем, кто встанет против беды.

Я возвращаю тебе всех воинов-северян, которые могут держать саблю. Я посылаю тебе оружие, сработанное оружейниками Красных гор. Я знаю, что на твоих камнях растут великие мореходы и воины, но не хлеб и вино, и я посылаю и то и другое.

Бородой Баадука, подножием Трона Творца и кровью любимого сына клянусь, что мысли мои чисты и рука не держит ножа. Да пребудет мир между нами, пока не обезглавлена змея Прошлого.

Я сказал, а ты выслушал.

Писано в 8-й день Третьего месяца 985 года"[115].

Печать Майхуб приложил свою тайную. Лев, рассекающий мечом леопарда.

– Похоже, ты уже решил, – поднялся с места Эрик, – разубеждать тебя бесполезно, хотя лично я этому шелковому убийце не верю.

– То, о чем он пишет, глупые, цветистые сказки, – пожал плечами Максимилиан, – за кого нас принимает этот атэв?

– За людей, способных видеть дальше собственного носа, – взорвался герцог. – Вы, Ваше Высокопреосвященство, годами рассказываете себе и другим сказки ничуть не лучше этих, а ты, Эрик, уж прости меня, вообще не признаешь того, чего не видел лично. Думаю, те, кто не был в Башне Альбатроса, тоже не поверят, что три десятка вооруженных маринеров ничего не могли поделать с тарскийским колдуном...

– Я не о том, – с досадой махнул рукой старик, – а об этом проклятом атэве. Налюбовался я на них...

– Так ведь и они, – улыбнулся одними глазами Рене, – на таких, как ты, налюбовались. Вижу, все остаются при своем, а жаль...

Кардинал Максимилиан что-то хотел сказать, но передумал, и они с Эриком с достоинством вышли.

– Шани, ты тоже считаешь, что Майхуб лжет? Ты как-то странно отмалчивался.

Граф Гардани поднял темную бровь:

– Сказано же, что лучше не спорить с клириками и стариками, хотя эти еще из лучших. Заметь, они живут как кошка с собакой. Эрик не любит Церковь, а Максимилиана раздражают ваши, как он выражается, суеверия. Но ради Майхуба они отложили свои распри... Почему бы вам с калифом не последовать их примеру, ведь речь идет о гораздо большем? Но ты, по-моему, понял атэва лучше, чем все мы.

– В послании атэвского владыки, – сообщил незамедлительно обнаруживший свое присутствие Жан-Флорентин, – безусловно, присутствуют весьма интересные места. К сожалению, мы очень плохо знаем историю Сура, а там, без сомнения, имели место примечательные события.

– Я не так уж хорошо знаю этот народ, хотя мне приходилось бывать и там, – Рене задумчиво потер лоб, – но южных легенд я наслушался достаточно, и вот что я вам скажу. В половине атэвских легенд героя не праведно изгоняют, он бежит за Свинцовые горы и встречает самых разных тварей, которые помогают ему отомстить. Храмы из нефрита в их сказках тоже сплошь и рядом присутствуют, равно как и триединые и семиединые жрецы... Видно, до Баадука там молились чему-то подобному и до конца не забыли, как мы не забыли Великих Братьев. Так что зачин, я думаю, можно отбросить.

– И что у нас тогда остается, – вздохнул Шани, – мудрей клятвоотступник и три Зла, им причиненных... У меня мелькнула было какая-то мысль, но потом все опять запуталось.

– Надо отбросить невозможное, – посоветовал философский жаб, – и тогда у нас останется истина, какой бы невероятной она ни казалась. Главное, найти точку отсчета, с которой мы начнем строить систему наших доказательств.

– Уймись, Жан, – вздохнул Рене, – лично мне из всей этой шелухи в глаза бросилось то, что в Сером море творится неладное. Я заходил дальше атэвских мореходов, – Рене дерзко взглянул в глаза Гардани, – и готов поклясться, что там действительно не все чисто.

– Так вот где поседел Счастливчик Рене...

– Именно. Я не люблю вспоминать тот поход. Все, кроме меня погибли, я спасся чудом. Кто или что не пускает корабли после некоей черты, ни я, ни кто другой не знает. Может быть, вправду засел этот самый клятвопреступник, совративший одного из богов.

– Это вполне вероятно, – встрял жаб, – так как грань, отделяюшая богов от прочих мыслящих и чувствующих созданий, отнюдь не столь непреодолима, как внушают религиозные догматы. Если потенциально мы, – жаб поднял лапу, – равны богам, то и боги потенциально обладают теми же слабостями, что и мы.

– Ты полагаешь, – Шандер выглядел несколько обескураженным, – что под «Небесными воителями» Майхуб подразумевает тех, кого раньше называли богами?