Нестор-летописец

– Лепота! – сказал себе Душило и направил коня к терему мимо ломящихся от яств столов и младших кметей, нестройно орущих славу князю.

Челяди до приехавшего храбра дела не было. Пока пир – ленивым конюхам простор для безделья. Душило сам отвел жеребца к коновязям, обтряхнул с себя дорожную пыль и поднялся по наружной лестнице на гульбище.

– Здоровы будьте, княжи мужи!

Хоть и громко сказал, но мало кто расслышал. Храбр прошел мимо столов, сгребая с дороги путавшихся под ногами холопов. Затем широко встал посреди пирующей палаты и подождал, когда его заметят.

Не заметить мужа столь великих размеров, с огромным мечом за спиной и мощной булавой на поясе было невозможно. Князь Святослав моргнул раз и другой, пока не уверился, что сей муж не хмельной морок.

– Ты чей будешь, витязь? – с уважением спросил он, перекрикивая дружину. – Да как звать тебя?

– Звать Душилом и нынче я ничей, князь, – прогудел храбр и потянулся рукой к шее, на которой не было привычной гривны. Шум пира, словно прибитая дождем к земле пыль, помалу затих. – Был я в старшей дружине Изяслава Ярославича, а в последнее время служил сыну его Мстиславу, сидевшему в Полоцке. По воле Бога, а может, и иных богов, князь Мстислав помер…

– Старший сын Изяслава мертв?! – вскричал князь с плохо скрываемой радостью. – Какое несчастье для его отца и моего брата!

Душило испустил скорбный вздох.

– Изяслав, конечно, убит горем? Мстислава уже похоронили? Кого Изяслав посадит в Полоцке вместо него? – возбужденно забрасывал его вопросами черниговский князь.

– В Полоцке будет княжить Святополк Изяславич.

Святослав мрачно улыбнулся.

– Как бы не так. Этому против Всеслава не устоять… От чего умер Мстислав?

Храбр опять вздохнул и развел руками.

– Перед смертью жестоко маялся животом. В гробу тело сильно вспучилось и стало зело смердеть. С того и пошла молва, будто князя отравили.

– А его отравили? – быстро спросил Святослав.

– Я не травил и при сем не был. – В голосе Душила засквозила обида. – Князь же Изяслав топнул ногой и назначил виновным во всем меня. Из дружины прогнал. Ты, Святослав Ярославич, примешь к себе? Я служу не за страх…

– Погоди, – нетерпеливо перебил его князь. – Почему он возложил вину на тебя?

– Не уберег, – покаянно молвил Душило и повесил голову.

– Мда, – задумался Святослав. – Топать ногами мой брат умеет. Чего-чего, а этого у него не отнимешь. – Он повеселел. – Так ты оставайся у меня, храбр. Дел в Чернигове много, и для тебя сыщется.

– Благодарствую, князь, на добром слове. – Душило приложил ладонь к сердцу. – Только не один я. Со мной тут еще…

– Сколько б вас ни было, беру всех, – поспешил заверить Святослав. – Если все так обильны ростом и силой, как ты, мне и прочая дружина не понадобится. – Он огляделся по сторонам и засмеялся. – Шутка, мужи бояре.

– Так я говорю, со мной тут поп еще, – невозмутимо закончил Душило.

– Поп? Какой поп? – улыбка сползла с лица князя. – Зачем мне поп? У меня своих довольно. Еще и много будет.

Душило кивнул.

– Ага. Ну, прощай, князь. Опять же благодарствую, что выслушал, не прогнал.

Он развернулся и зашагал прочь.

– Стой, храбр! – всполошился Святослав. – Эй, не выпускайте его!

– Без моего Лихого Упыря я у тебя, князь, не останусь, – коротко объяснил Душило. Путь ему преградили сразу пятеро безоружных дружинников, небыстро и некрепко вставших на ноги.

Святослав обдумал его слова.

– А Лихой Упырь – это кто?

– Я же говорю – поп.

Дружина начала помалу вновь гомонить. Имя попа и тут подействовало волшебным образом, вызвав у всех радость.

– Да? – удивился князь. – Ну пускай остается. И ты тоже. Эй, мужи бояре! Дайте место моему новому дружиннику. Да поближе ко мне. Налейте ему самого лучшего меду.

Храбр шагнул к скамье. Бояре, и во хмелю не забывшие свою честь, скроили недовольные мины. Однако потеснились.

– А где ж твой поп? – проявил любопытство Святослав. – Хочу посмотреть на того, кто носит такое имя.

– Пошел погулять по твоему граду, князь. – Душило отпил меду и остался доволен. – Теперь его и не дозовешься.

Он отломил от туши вепря ногу. Княжьи мужи, забрызганные жиром, отодвинулись еще дальше.

– Ну а каков он из себя? – допытывался Святослав. – Страшен? Зверообразен? Буен? Не натворит ли дел в городе?

Душило подумал, как лучше ответить, с хрустом разгрызая вепревину.

– Ну, в общем, он как я. Тихий. Добрый.

От хохота дружины сотряслись столы вместе с яствами.

Князь утер выползшую от смеха слезу, повернулся к Яню Вышатичу:

– А что, воевода, возьмешь в полюдье тихих молодцев – Душила и Упыря?

– Возьму, князь, – ухмыляясь, ответил старый боярин и потянул руку за утиральником, – авось да сгодится в походе их доброе смирение. Священник же весьма кстати будет в дружине.

– И тебе благодарствую, воевода… – отмолвил храбр, глядя за спину боярину.

Отрок, подавший воеводе утиральник, низко нагнул голову и повернулся боком. Затем полез под стол, потеряв там что-то.

– …коли не шутишь, – договорил Душило.

Он вдруг чему-то обрадовался, налил полную чашу меда и, подняв ее высоко, грянул:

– Князю слава, дружине – честь!