Нестрашный мир

Иногда Маша приводит ко мне своих друзей, чтобы их со мной познакомить. Лучше всего я знаю Сашу, она всегда со мной много разговаривает. Правда, Саша уже давно ко мне не приходила, и я начинаю её забывать. Ещё я немножко помню Катю. Когда Катя пришла ко мне в первый раз, я растерялся, потому что не ожидал, что вместе с Машей ещё кто-то придёт. Поэтому я притворился, что очень хочу спать. Тогда Катя пошла на кухню. Я почувствовал, что она не совсем ушла, но решил проснуться. Когда я развеселился и забыл про тревогу, Катя вернулась в комнату, и мы неплохо пообщались.

RS. про Деда Мороза

Конечно, это только то, что я знаю. Родные Егора могут вспомнить тысячи историй про его отношения с людьми. Это очень интересно и важно: краткие и незначительные на первый взгляд встречи. Можно наблюдать и пытаться понять, что Егору нравится в людях. Врач в поликлинике, массажистка в санатории, патронажная медсестра – с каждым общение происходит по-разному. Например, на Новый год к Егору по очереди пришли два Деда Мороза (из двух разных организаций). Один Егору явно понравился, а другой нет, хотя оба провели в квартире минут по пять, не больше. Почему не понравился первый, точно не знаю, я его не видела, но бабушка Егора сказала, что этот Дед Мороз явно чувствовал себя не в своей тарелке. А второго Деда Мороза я видела. И он понравился не только Егору, мне тоже. Он говорил низким дедморозовским голосом: «Ну здравствуй, здравствуй, Егор…» (представили себе, да?) Послушал стихотворение про снег, которое мы вместе прочли: я читала, Егор с моей помощью показывал руками, как снег падает. Дал потрогать свои пушистые рукавицы – Егору они необычайно понравились. Зажег вместе с нами ёлочку. Короче, вёл себя, как обычный Дед Мороз, пришедший к обычному ребёнку. И даже не очень важно, что Егор услышал, увидел и понял.

Сложно сказать, верю ли я в Деда Мороза. В такого, каким его обычно изображают, не верю. А в новогоднее волшебство верю и допускаю, что есть некое существо – то ли ангел, то ли ещё кто-то, – которое этим волшебством управляет. И этому Существу все равно, видит или нет человек, к которому оно приходит, потому что большинство зрячих его, Существо, как раз и не видит. Но все чувствуют.

Вот почему я обязательно справляю вместе с детьми все праздники, какие только можно: Новый год, Рождество, Пасху, 8 Марта, дни рождения, праздник осени, праздник лета, праздник воздушных шаров, праздник света. Праздники ощущаются не только органами чувств (уксусный запах Пасхи, бенгальские новогодние огни), но и тем, что глубже. Душой. Поэтому они лечат.

И последнее

Егор. Мы с ним знакомы четыре года, и я льщу себя надеждой, что за это время я немного его узнала. И он мне нравится. Не все дети – и не все особые дети – мне интересны и симпатичны. Тут работают какие-то общие законы совместимости-несовместимости. Не со всеми ты можешь найти общий язык, не со всеми сможешь работать. Я уважаю Егора, как уважаю многих сильных, жизнерадостных, своенравных, упрямых, резких, непредсказуемых людей с ярко выраженными симпатиями и антипатиями и хорошо развитым чувством собственного достоинства. На вопрос, почему я его люблю, я ответить не могу.

Из письма:

«Я несу ему мои радостные впечатления, те, которые он может понять тоже – новогодние огоньки, свечку, которую мы вместе лепим из вощины, рождественские песни, сухие листья осенью. Я помню, как вместе мы делали первые шаги босиком по тёплой земле, как трогали мокрые от росы листья смородины. Егор, взлетающий на качелях под моё громкое говорение стихов, Егор, стоящий на песке, который мы с Сашей притащили с залива, отчаявшись (то погода, то болезнь) притащить к заливу – Егора. Я знаю, что эта радость зависит не от результатов. Что из меня плохой педагог, потому что мне (честно!) плевать, научится ли Егор ставить кубик на кубик. Мне хочется дать ему весь мир. Чтобы он слышал песни, чтобы его радовало мерцание огней, чтобы ему так же, как мне, хотелось погладить мокрые от дождя деревья.

Прошло много лет, целых четыре, как же нам было трудно! Как мне было трудно учиться! Как трудно понимать, слушать, не торопиться! Как трудно и сейчас!..»

* * *

…Дождь. В кухне всё составлено в один угол, окно распахнуто. День мытья окон. Стекло под газетой поёт. Обращаю внимание на привычное ощущение: горячий, но уже не обжигающий чайный пакетик в руке. Через две секунды я его выброшу, но пока он на ладони – горячий, тяжелый.