Несущие Свет

То, что простое обмывание тела можно совершить только стоя, поливая себя тёплой водой, полученной путём собственноручного смешивания горячей и холодной, он ещё с горем пополам мог принять. Но настойчивое предложение Фёдоровича «попариться» отверг наотрез.

Штаны и рубашка Фёдоровича оказались ему в пору. Старые вещи были изорваны светскими приятелями, вымазаны сажей, в которой он спал, и сожжены в печи. Теперь последний представитель знатного рода Волхонских мог слиться с толпой крепостных душ, отличаясь внешне только модной причёской с бакенбардами и гордой осанкой. Наверное, скоро от благородных манер не останется следа. Глядевший из зеркала мужик с глазами уставшего мужчины опустит плечи, засучит рукава и отправится на поля, выращивать себе пищу для выживания.

Пусть и была уже глубокая ночь, на чаепитие собралась вся семья Фёдоровича – его сын Влад с женой, внуки Соня и Толик, и он сам. За квадратным столом Руслану было отведено одно из самых обычных мест, – хотя все места здесь были одинаковы – и сидел он один, чему был несказанно рад.

Жена Влада, женщина самой обычнейшей внешности, пыталась реагировать на него равнодушно, но любопытство брало верх, и она не сразу ловила себя на том, что из раза в раз смотрит на Руслана.

Соня тоже смотрела и не скрывала своего интереса, но стоило ему взглянуть на неё, как девушка краснела и спешно утыкалась в кружку. Так же держал себя и её прыщавый братец, только вместо смущения Руслан распознавал в нём юношескую неприязнь, истинные причины которой не были известны ему самому. «Я ненавижу этого человека, потому что слышал, что он тот ещё урод».

На Влада старался не глядеть. Уж больно этот тип был угрюм и набычен. Будто ожидал от временного гостя каких-то неожиданных действий, и готовился героически их предотвратить.

Полное молчание нарушал один только Фёдорович. То просил сына или невестку что-либо передать ему, то вдруг восклицал что-то типа: «А вкусные Сонька пироги настряпала!», и «Да не горбаться ты, Толик! Осанку испортишь». Остальные не вымолвили и слова.

Когда чай был выпит, а Руслан покончил с ужином, – пока ему не предложили, он хладнокровно терпел адский голод – старик развернулся, положил локоть на стол и со всей готовностью обратился к Руслану:

– Что ж ты дальше делать будешь? Как я понял, остаться здесь в независимости тебе не дадут.

Все тут же навострили уши и зашевелились в беспорядочных действиях. Как и Руслан, ждали этот разговор всё ночное чаепитие.

– Уйду куда-нибудь.

– Куда?

– Не знаю. Разберусь по ходу.

Фёдорович опустил голову и задумался.

– Просто выжить одному, где-то за пределами губернии… – стал рассуждать он вслух, не уместив мыслей в голове. – В другие края соваться… Такая репутация…

– Я никого не убивал и не грабил, и доказывать это никому не собираюсь.

– Да прошу я тебя, что ли? Всем же сразу ясно стало, что против тебя козни строят. Нашим, я имею в виду, крестьянским. А вот что устроила толпа твоих дружных товарищей во фраках и корсетах! Никто ни в чём не разобрался, никто просто не сел и не подумал. Кто-то что-то увидел, понял в меру своей испорченности, а все и подхватили, вместо того, чтобы мозгами пошевелить. А как они на этого сопляка в мундире пялились! Надменность от него так и прёт. Смотрите на меня, какой я весь из себя благородный и милостивый. Я бы такому уже давно в рожу плюнул. Ан нет – ваши все ботинки слюнями окатили, глаза повыкатывали и только и мечтают князешке этому прислужить. А до того, что невиновному человеку жизнь хотят поломать, дела нет! Вот что значит – не народ, а безмозглое стадо!

Фёдорович вдруг нервно плюнул и, сгорбившись, уткнулся взглядом себе в ноги.

Озадаченность чужими проблемами так плавно перетекла в раздражительную возбудимость, что Руслан почувствовал себя виноватым в чём-то. Хотя другие, похоже, привыкли к перепадам настроения старика. Пока они с невозмутимым видом молчали, он так и сидел в том же положении, не то размышляя над чем-то, не то впав в уныние.

– Мы не поклоняемся божественным демонам с тех пор, как они разделили людей на сословия, – скромно, но с убеждением пояснила Соня, пряча ото всех глаза.

– Ну да, – одобрительно, и в то же время удручённо сказал Фёдорович. – Этим они и положили начало классовой вражде, но люди все равны, во фраках они или в рубахах, самогон пьют или это ваше бренди. А о том, кто из них благородных кровей, ещё поспорить можно. И всё-таки, Владик задал тебе важный вопрос – поддержит ли тебя хоть кто-нибудь?

Руслан задумался.

– У меня есть друзья, – заговорил наконец, хоть так и не нашёл точного ответа. Просто пора было уже что-то сказать. – Нет… скорее, один друг. Барон Гайдаров.

Всё-таки Вера не вписывается в его мизерный круг друзей. Вообще ни в какой не вписывается. Друзья? Партнёры? Неудавшиеся любовники? Уже ближе к истине, но всё равно не то. Она вряд ли сможет как-то ему помочь, а он никогда её и не попросит.

– А, тот самый? Видал его, – задумчиво проговорил Фёдорович. – Он может что-нибудь сделать для тебя?

Руслан поколебался с ответом.