Несущий огонь

Мы обогнули северный край гавани, где пляж затянуло дымом костров, на которых люди кузена коптили сельдь или вываривали соль из морской воды. Эти крестьяне попрятались теперь по домишкам, приютившимся у материкового берега гавани. Они боялись нас и приплывших кораблей, что бросили якорь среди рыбачьих лодок, пережидавших штормовой ветер в безопасных водах Беббанбурга. В одной из крытых соломой хижин залаяла собака, но ее тут же заставили замолчать. Я проскакал между двух домов и поднялся на склон за ними. Наше появление распугало коз, а пастушка, девчушка лет пяти или шести, разревелась и закрыла лицо ладонями. С невысокого гребеня я смотрел, как команды четырех кораблей тянутся к берегу с тяжелыми тюками на плечах.

– Мы можем перебить их при выходе на сушу, – предложил сын.

– Теперь уже нет, – ответил я, указывая на нижние ворота, перегораживающие узкий перешеек, что вел к форту. Из-под украшенной черепами арки появились всадники и галопом устремились к гавани.

Берг хмыкнул и указал на ближайший корабль:

– Господин, твое копье еще там!

– Удачный получился бросок, – с усмешкой согласился сын.

– Не в удаче дело, – возразил Берг. – Один направлял это оружие.

Благочестивый был молодой человек.

Всадники посылали прибывших по морю воинов к деревенским хижинам, а не к могучей крепости на высокой скале. Команды складывали кучами свои пожитки на берегу; затем наступил черед связок копий, кип щитов, секир и мечей. Женщины переносили на пляж маленьких детей. Ветер доносил обрывки разговоров и смеха. Вновь прибывшие явно собирались задержаться. Как бы с целью показать, что теперь это их земля, один из мужчин поднял на берегу флаг, воткнув древко в гальку. Холодный ветер развернул полотнище; знамя было серое.

– Что на нем изображено? – спросил я.

– Драконья голова, – ответил Берг.

– Кто у нас ходит под драконьей головой? – поинтересовался сын.

– Никто из моих знакомых. – Я пожал плечами.

– Вот бы поглядеть на дракона, – с тоской пробормотал Берг.

Не знаю, существуют ли драконы на самом деле. Я ни одного не видел. Отец рассказывал, что они обитают в высоких горах и питаются коровами и овцами, но Беокка, отцовский поп и мой детский наставник, был уверен, что драконы спят глубоко под землей.

– Это создания Сатаны, – говорил мне он. – Они прячутся в недрах, дожидаясь конца света. А когда трубы небесные возвестят о втором пришествии Христа, драконы подобно демонам вырвутся из-под земли! И нападут! Их крылья закроют солнце, дыхание опалит землю, изрыгаемый ими огонь сожжет праведников!

– Значит, мы все умрем?

– Нет-нет-нет! Мы будем сражаться с ними!

– Да как же можно сражаться с драконом? – изумился я.

– Молитвой, мальчик. Молитвой.

– Значит, мы все умрем, – сделал я вывод, и Беокка отвесил мне подзатыльник.

И вот теперь четыре корабля доставили в Беббанбург драконье отродье. Мой двоюродный брат знал, что над ним нависла угроза. Много лет он жил в безопасности под защитой неприступной крепости и нортумбрийских королей. Те короли были моими врагами. Чтобы напасть на Беббанбург, мне пришлось бы продираться с боем через Нортумбрию и бить армии данов и норманнов, которые объединились бы в стремлении защитить свои земли. Но теперь в Эофервике правил муж моей дочери Стиорры, а язычники Нортумбрии сделались моими друзьями. Поэтому я мог беспрепятственно проскакать от мерсийской границы до Беббанбурга. Целый месяц я пользовался этой свободой, чтобы вытаптывать пастбища кузена, разорять имения, убивать его вассалов, угонять скот и красоваться под стенами форта. Двоюродный брат не выступил против меня, предпочитая сидеть за внушительными укреплениями. Теперь к нему подоспели свежие силы. Воины, сносившие на берег щиты и оружие, наверняка были наняты для обороны Беббанбурга. До меня доходили слухи, что родич готов раскошелиться на таких людей, и вот мы наблюдали их прибытие. Теперь они здесь.

– Нас больше, – напомнил Утред.

В холмах к западу стояли лагерем две сотни моих людей, поэтому, действительно, дойди дело до боя, мы превзошли бы вновь прибывших числом, но только если кузен не выведет им на подмогу свой гарнизон. В общей сложности под его рукой оказалось четыре сотни копий, и жизнь моя воистину сделалась более трудной.

– Мы спустимся и встретимся с ними, – решил я.

– Спустимся?! – изумленно переспросил Берг.

Нас в тот день было всего шестьдесят, вдвое меньше, чем неприятелей.

– Надо выяснить, кто они такие, – объяснил я. – Прежде чем их перебить. Нужно соблюдать вежливость.

Я указал на согнутое ветром дерево:

– Рорик! Срежь с этого граба ветку и держи ее на манер флага. – Затем я повысил голос, чтобы все мои воины слышали: – Переверните щиты!

Я выждал, когда Рорик обзаведется корявой веткой, призванной стать символом мира, а мои дружинники с ворчанием развернут щиты так, что волчья голова окажется направленной к земле, затем тронул Тинтрега, моего темного скакуна, вниз по склону. Ехали мы не быстро, я хотел убедить пришельцев, что мы идем не с враждебными намерениями.