Несущий огонь

Новички выступили нам навстречу. Дюжина человек в сопровождении двух десятков всадников моего кузена двигалась по тропе через пастбище, на котором щипали чертополох крестьянские козы. Конных вел Вальдер, командир ближней дружины Беббанбурга. Я встречался с ним за две недели до этого. Он приехал в мой лагерь в западных холмах с горсткой людей под ветвью переговоров и с дерзким требованием убираться из владений моего двоюродного брата, пока нас не перебили. Я отверг предложение и посмеялся над Вальдером, но знал его как опасного и опытного вояку, закаленного в бесчисленных схватках с грабителями-скоттами. Как и я, он надел плащ из медвежьей шкуры, на левом боку висел тяжелый меч. На голове был железный шлем, увенчанный когтистой орлиной лапой. Серые глаза смотрели угрюмо с плоского лица воина, а широкий рот, прятавшийся в седой бороде, выглядел так, будто улыбка для него дело чуждое. На щите у него был намалеван тот же символ, что и у меня, – волчья голова. То был герб Беббанбурга, и я от него никогда не отказывался. Вальдер вскинул руку в рукавице, приказывая своим остановиться, и подвел лошадь на несколько шагов ближе ко мне.

– Ты пришел сдаваться? – поинтересовался он.

– Спросить, как тебя зовут, а то забыл, – сказал я.

– У большинства людей дерьмо льется из задницы, – парировал он. – А у тебя изо рта.

– А твоя мать через задницу рожала, – заявил я. – И ты до сих пор воняешь ее дерьмом.

Обмен оскорблениями был делом привычным. Нельзя встретиться с врагом и не унизить его. Сначала мы поливали друг друга ругательствами, затем кидались в бой. Впрочем, я сомневался, что сегодня дойдет до мечей. Но готовность к бою изображать требовалось все равно.

– Две минуты, – предупредил Вальдер. – Потом мы нападем на вас.

– Я пришел с миром. – Я кивнул на ветвь.

– Считаю до двухсот, – сказал Вальдер.

– Но у тебя всего десять пальцев, – заметил сын, и мои люди рассмеялись.

– До двухсот, – прорычал Вальдер. – А потом я засуну твою ветвь мира тебе в задницу.

– А ты кто такой? – Этот вопрос я обратил к человеку, который поднялся по склону и встал рядом с Вальдером. Я предположил, что передо мной вожак вновь прибывших. Это был рослый, бледный мужчина с копной рыжих волос, забранных наверх с высокого лба и спадающих на спину. Одет он был богато, на шее красовалось золотое ожерелье, на руках сверкали золотые же кольца. Пряжка пояса тоже была из золота, да и перекрестье эфеса меча играло отблесками этого металла. На вид ему было лет тридцать. Широкоплечий, с вытянутым лицом, совсем бесцветными глазами и с вытатуированными драконьими головами на щеках.

– Назовись! – потребовал я.

– Не отвечай! – рявкнул Вальдер. Он говорил по-английски, хотя вопрос я задал по-датски.

– Берг, – бросил я, не отводя взгляда от новичка. – Если этот дерьмоголовый ублюдок еще раз перебьет меня, считай это нарушением перемирия и убей его.

– Да, господин.

Вальдер окрысился, но язык прикусил. Мы пока превосходили числом, хотя с каждым потраченным на этом пастбище мигом подтягивалось все больше вновь прибывших, и все были со щитами и с оружием. Еще чуть-чуть, и перевес окажется на их стороне.

– Так кто ты такой? – повторил я вопрос.

– Мое имя Эйнар Эглисон, – гордо заявил он. – Меня называют Эйнаром Белым.

– Ты норманн?

– Да.

– А я – Утред Беббанбургский, – сообщил я ему. – Меня называют разными именами. Больше всего я горжусь прозвищем Утредэрв, то бишь Утред Нечестивый.

– Слыхал я, что про тебя болтают, – сказал он.

– Ты обо мне наслышан, а вот я о тебе – нет! Поэтому ты и приплыл – рассчитываешь прославить свое имя, убив меня?

– Да, – признал норманн.

– А если я тебя убью, Эйнар Эглисон, добавит ли это славы мне? – Я покачал головой, отвечая на свой вопрос. – Кто оплачет тебя? Кто тебя вспомнит? – Я плюнул в сторону Вальдера. – Эти люди заплатили тебе за мою смерть. Знаешь почему?

– Расскажи, – предложил Эйнар.

– Когда я был ребенком, они попытались убить меня, но им не удалось. Им никогда не удавалось. А знаешь почему?

– Расскажи, – повторил он.

– Потому что они прокляты, – заявил я. – Потому что они поклоняются пригвожденному Богу христиан, а тот им не помогает. Они презирают наших богов. – Я видел вырезанный из белой кости молот у Эйнара на шее. – Много-много лет назад, Эйнар Эглисон, я наслал на них проклятье Одина, навлек на них гнев Тора. И ты возьмешь их грязное золото?

– Золото, оно и есть золото.

– И я наслал точно такое же проклятие на твой корабль.

Он кивнул и коснулся белого молота.

– Или я тебя убью, или ты присоединишься к нам, – сообщил я Эйнару. – Я не сулю тебе золота за переход на нашу сторону, но предлагаю тебе кое-что получше – жизнь. Будешь сражаться за этого человека, – я вновь сплюнул в сторону Вальдера, – умрешь. Будешь сражаться за меня – останешься жив.

Эйнар молчал, только внимательно смотрел на меня. Я не был уверен, что Вальдер понял наш разговор, но его и не требовалось понимать. Он знал, что наши слова во вред его хозяину.

– Хватит! – рявкнул он.