Несущий свет

– Драгоценный? – тон Косухина был настолько искренен, что Ростиславу вновь стало весело. Камень был внешне обычным – серым, с гладко полированной поверхностью. Он осторожно провел ладонью – рука почувствовала холод, Арцеулов уже хотел передать камень Степе, но вдруг замер. Гладкая поверхность потемнела, по коже заструилась ровная сильная энергия. Он отдернул руку – ладонь занемела.

– Степан! Вы слышите меня?

Косухин, все еще изучавший пустой сейф, вздохнул и повернулся.

– Нам пора уходить. Здесь опасно оставаться…

– Ага, точно, – кивнул Косухин и скривился. – До утра вернуться надо, а то комиссар измену припишет… Ладно, забирай эту ерунду… Как раз для Тэда…

Арцеулов аккуратно сложил таблички, жалея, что не захватил с собой ничего подходящего, чтобы завернуть находку. Рука взялась за странный камень, и тут он вспомнил. «Одному не унести, половину спасет спасший тебя»…

– Степан, возьмите, камень, – решение пришло внезапно. Конечно, надписи на табличках – это важно, но в камне было что-то особенное.

– На память? – удивился Степа. – Эх, если б сапфир был!

Ростислав усмехнулся: Камень Спасения был надежно зашит в подкладке френча.

– Косухин!.. Этот камень – не простой, понимаете? Его нужно сохранить. Даже если меня убьют…

– Типун тебе! – Степа фыркнул. – Можешь не уговаривать – надо, так возьму.

Он аккуратно спрятал камень в полевую сумку.

– Храните его у себя. Если что – передайте этому своему приятелю – Лунину, если не ошибаюсь. У меня есть его адрес.

– Ага, Коля Лунин… Он сейчас комиссар в Стальной дивизии. Ладно, понял. Камень тебе отдать?

Арцеулов постарался сообразить. Война! Между ними вновь будет линия фронта!

– Сделаем так… Храните его у себя – скажем, год. Если я не появлюсь

– перешлите камень Валюженичу. Только расскажите ему все…

– Понял! – Косухин задумался и покачал головой. – Ну, а если я… не появлюсь, чердынь-калуга, – камень перешлют Кольке Лунину. Я напишу ему – он тебе отдаст. Только не говори, что ты беляк: он вашего брата на дых не переносит…

Они вышли на крыльцо, и Арцеулов с удовольствием вдохнул свежий ночной воздух. Степа нетерпеливо переминался с ноги на ногу:

– Ну, пора мне… Здорово, что увиделись! А то поехали со мной, чердынь-калуга! У меня помощник тоже из ваших, из офицеров, но такой дурень! Послужишь с полгода, потом получишь полк, а то и дивизию!

Арцеулов невольно засмеялся: Степино предложение не обидело – скорее, привело в хорошее настроение:

– Нет, Степан. Присягу один раз дают. Так что достою до конца… Это вы бы подумали! Служить этим Венцлавам…

Косухин зло дернул головой:

– Я, беляк, служу делу трудового народа! С Венцлавом разберусь – дай срок! А не я – так другие! Ладно, видать, не столкуемся…

Арцеулов не ответил. Спорить со Степой о трудовом народе не хотелось, а с Венцлавом Косухину не управиться. Во всяком случае, одному.

– Вот чего, Ростислав, – Косухин заговорил тихо, не поднимая глаз. – Если ты такой несознательный… Поезжай в Париж, найди генерала Богораза (у Тэда адрес есть). Он тебя сведет с вашим главным – этим… князем Александром. Они «Мономахом» занимаются, ты им нужен будешь. Только сейчас уезжай. Учти, Крым возьмем – пленных не будет…

– Понял, – в эту секунду Косухин показался ему совсем взрослым, куда старше его самого. – Спасибо, Степан. Только я не уеду. Выживу – останусь в России и найду вас… Обещайте, что без меня вы ничего не будете делать. И никому не говорите о Шекар-Гомпе. Вдвоем нам будет легче. Хорошо?

Степа секунду помолчал, затем кивнул и пожал Ростиславу руку. На этот раз его ладонь была холодна, как лед.

– Бывай, интеллигент!.. Хоть в бой не суйся, чердынь-калуга: пуля-дура. Эх, чему вас учили, образованных!..

Степа махнул рукой и не оглядываясь шагнул в темноту. Через минуту послышалось лошадиное ржание и удаляющийся топот копыт…

Арцеулов вздохнул и направился туда, где был привязан его белый в яблоках. Все кончилось. Краснопузый Степа уехал командовать своим 256-м полком, и он вновь оставался один.

Таблички, аккуратно завернутые в сменную рубашку, были уложены в вещевой мешок. Бомбы Арцеулов прицепил к поясу – на всякий случай. Оставалось взглянуть на карту.

Ростислав пустил коня рысью и – что делать вообще-то не полагалось – закурил, перебирая в памяти события этой ночи. С табличками он решил не медлить, сразу же снять копии, а заодно показать Андреичу. Правда, об этом думалось как-то вскользь. Арцеулов никак не мог забыть Степу. С красным командиром что-то не так.

Ростислав многое понял из недоговоренного. Степана арестовали и велели молчать. Похоже, все им виденное считалось у красных высшей государственной тайной. «Они же все знали!» Сам Арцеулов не сомневался в этом ни секунды. Бедняга Косухин! Умный же парень, но повелся на своей мировой революции и бесплатной вобле!

Что ж, так даже лучше. Пусть они оставят Косухина в покое. Он найдет Степу, а там уж Бог рассудит… Бывший марковец и фанатик-краснопузый вместе, пожалуй, могут стоить роты…