Нет Адама в раю

- Нет! - закричала она. - Нет! Ты мне делаешь больно.

- Надеюсь, что так, - сказал он, и боль росла и росла. - Надеюсь, что так. Я хочу, чтобы ты запомнила, что с этой минуты ты принадлежишь мне.

Она почувствовала, что ее разрывают надвое, а он все равно не останавливался. Его лицо становилось все больше и больше и, казалось, что стены комнаты падают, раздавливая ее.

- Папа! - закричала она. - Папа! Папочка!

КНИГА ТРЕТЬЯ

Глава первая

Может быть для кого-то день 7 декабря 1941 года является днем траура, но когда Этьен де Монтиньи впервые услышал в воскресенье новости, он почувствовал себя как будто освобожденным от ноши, которую слишком долго тащил на спине. Впервые со времени женитьбы, он чувствовал себя как в добрые старые времена.

Наконец-то, подумал он, торжествуя. Наконец прекрасный повод для бегства. Для бегства с честью.

Он был крупным, здоровым и сильным, как бык. Военно-морские силы возьмут его, он знает, что возьмут, и тогда он сможет убраться к черту из Ливингстона и от своей семьи. От Анжелики, от ее молчащей матери и даже от детей.

Этьен помедлил секунду, когда подумал об Алане и Лесли. Ему показалось, что с детьми это не совсем так. Но он быстро перешагнет через это. Это было бегство, но не такое, как если бы он удрал от Анжелики много лет назад. А почетное, заслуживающее уважения бегство. На благо своей страны.

Этьен засмеялся, кажется, впервые за долгое-долгое время.

Он не скажет Анжелике, пока его не внесут в список. Да он и не мог сказать ей в эту минуту, даже если бы захотел, потому что, как обычно, ее не было дома. Дома были только он и Моника, а деточки играли на улице. Старая дама возилась на кухне, бормоча себе под нос, что часто случалось в последнее время, и, с точки зрения Этьена, ее не следовало оставлять одну с детьми.

- Боже мой, Анжелика! - кричал он жене. - Твоя мать не может даже вспомнить, куда она положила свои вещи. Какого черта ты думаешь, что она помнит, что около нее двое детей?!

- Не кричи на меня, - спокойно ответила Анжелика. Моя мать прекрасно может присмотреть за девочками. Если ты так не думаешь, ухаживай за ними сам.

- Ты ни к чему не годная сука! Ясно? - выкрикнул Этьен.

- А ты крикливый грубиян, - ответила Анжелика, уходя.

Ну что же, послезавтра ее маленькие крылышки будут подрезаны, с большим удовлетворением подумал Этьен.

Там, где ничего не могло помочь, возможно, изменит положение японская атака на Пирл Харбор. Она не посмеет больше оставлять детей одних или тем более с Моникой. Теперь ей придется оставаться дома и исполнять материнские обязанности впервые с тех пор, как она родила их первого ребенка.

Этьен снова засмеялся, и Моника, подойдя к двери комнаты, уставилась на него.

- Что с вами? - спросила она с раздражением.

- Ничего, - засмеялся Этьен. - Совсем ничего. У меня хорошее настроение, вот и все.

- Ну, я рада, что у кого-то оно хорошее, - ответила Моника, cнова исчезая в кухне. - А где Анжелика? - спросила она жалобным голосом, что теперь с ней бывало часто.

- Она скоро будет дома, - сказал Этьен и подоумал: "Ты чертовски прав, она скоро будет дома, теперь она вообще будет привязана к дому. Да благословит Бог Соединенные Штаты, Пирл Харбор и Японску империю. Любуйтесь, косоглазые ублюдки, идет Этьен де Монтиньи!"

В то же воскресенье во второй половине дня Анжелика де Монтиньи восседала на обитом зеленой тканью диване в гостиной Пегги Ховард. На ней было облегающее платье цвета тусклого золота, которое выигрышно смотрелось на зеленом фоне дивана. В этом платье ее белокурые волосы выглядели светлее обычного, а кожа была подрумянена холодным зимним воздухом.

Зимний воздух и два очень хороших дайкири, подумала Анжелика, улыбаясь своей загадочной легкой улыбкой.

Теперь она пила третий бокал и как раз думала, что надо его растянуть на некоторое время. Она видела, что Эд Миллер наблюдает за ней с противоположного конца комнаты, и ей не хотелось, чтобы он подумал, что она пьяна. Сегодня вечером хорошо было бы чуточку напиться. Она чувствовала себя великолепно. Она выглядела прекрасно и знала об этом, а также о том, что пройдет совсем немного времени, и Эд Миллер подойдет к дивану, сядет рядом с ней и пригласит ее пообедать. Она заставит его немного помучиться, а затем скажет "да", как бы с неохотой. Анжелика снова улыбнулась и отпила несколько глотков.

Самые лучшие вечера в Ливингстоне всегда давала Пегги Ховард. Не то, чтобы они могли сравниться с теми, на которых Анжелика изредка бывала в Бостоне или Нью-Йорке, но все равно это были хорошие вечера. В Ливингстоне существовала своя небольшая группа интеллектуалов, и их всегда можно было встретить у Пегги.

Вдруг без всякой причины Анжелика подумала, какие прекрасные вечера она могла бы проводить в Париже или в Лондоне, и настроение у нее немного ухудшилось. Она слегка нахмурилась, почувствовав себя обманутой.

У нее нет никакой возможности попасть в Лондон или Париж, пока она связана с Этьеном. У Этьена не только не было желания увидеть другие города, но он еще считал ее сумасшедшей, потому что она могла думать о таких вещах.