Нет Адама в раю

Моряк в красивой форме заполнил несколько бланков, едва посмотрев на Этьена.

- Медицинский осмотр в Арсенале завтра утром в семь тридцать, сказал он, когда Этьен поставил свою подпись.

В этот вечер за ужином Этьен пребывал в очень хорошем настроении. Он даже улыбнулся, услышав, как Моника заговорила сама с собой, а Анжелика, зло посмотрев на него, спросила:

- Ты чего скалишь зубы?

Он пожал плечами:

- Ничего, дорогая. Ничего.

И позже, когда Анжелика оделась, он даже не спросил, куда она идет, Он просто взял газету и стал читать. Алана и Лесли в своей комнате играли в какую-то шумную игру, а Моника в кухне мыла посуду, бормоча себе под нос. Климакс, как же, думал Этьен, слушая Монику. Старуха совсем сбрендила. Многие были с ним согласны, в особенности его мать, Симона:

- Это никуда не годится, Этьен. Оставлять надолго двух маленьких девочек с сумасшедшей женщиной.

- Врач говорит, что она не сумасшедшая. - Он говорит, что это менопауза.

- Послушай, - сказала Симона. - Это просто другое название климакса. Я знаю многих женщин, которые прошли через это. Но ни одна из них не вела себя так, как Моника.

Когда Этьен сообщил это жене, Анжелика бросилась на него точно дикая кошка.

- Она не сумасшедшая, - кричала Анжелика. - У нее так проходит менопауза. Это пройдет. Она не более сумасшедшая, чем ты или я. И, кстати, не более сумасшедшая, чем твоя мать. Пусть Симона занимается своими делами. Она что, воображает себя врачом?

Однажды Этьен, вернувшись с работы домой, услышал, как Моника разговаривает с Аланой и Лесли.

- Вы должны понять, - говорила Моника, - что на самом деле я его не убивала. Я только давала ему немного выпить, чтобы снять боль, но это не значит убить кого-то.

- О чем, черт побери, вы тут говорите? - заорал Этьен.

- Бабушка рассказывает нам историю, - сказала Алана.

Но Лесли не сказала ничего. Ее маленькое личико было бледным, нижняя губка дрожала.

Этьен был взбешен.

- Что за чертовы истории вы им теперь рассказываете - воскликнул он. - Кого это вы не убивали?

- Дедушку, - спокойно ответила Алана. - Маминого папу. Его звали Арман.

Этьен отвел дочерей в комнату. Алана стояла рядом с его стулом, но он посадил на колени Лесли. Ребенок весь дрожал.

- Теперь послушайте меня обе, - сказал он. - Ваш дедушка был очень больным человеком. Он болел долго-долго, а затем пришел Бог и взял его на Небеса. Вот что произошло. Никто не убивал и не пытался убить его. Понятно?

- Но бабушка говорила... - начала Лесли.

- Никогда не обращай внимания на то, что говорит бабушка, - сказал Этьен. - Бабушка... - он почти сказал, что бабушка сумасшедшая, но вовремя удержался, - бабушка только сочиняет истории.

Когда Анжелика вернулась, он был еще в бешенстве.

- Ты бы лучше сделала что-нибудь со своей матерью, - сказал он жене. - Ты знаешь, какую историю она рассказывала сегодня детям?

Анжелика внимательно выслушала Этьена, а когда он кончил, отвернулась от него.

- Я поговорю с ней, - сказала она, наконец. - Нельзя допустить, чтобы она такое говорила при девочках.

- Она сумасшедшая, - повторил Этьен. - Говорю тебе, Анжелика, она совсем сумасшедшая.

- Нет, Этьен. Мама - она как я. У нее слишком много воображения и иногда оно выплескивается наружу. Вот и все. Я поговорю с ней об этом.

Этьен де Монтиньи от природы не имел привычки подслушивать, но в эту ночь он заставил себя стоять у двери спальни Моники, где проходило объяснение между дочерью и матерью.

Голос Анжелики был низким от злости и, хотя Этьен не мог расслышать каждое слово, ему было достаточно того, что он услышал.

- Что это с тобой? - скаазла Анжелика. - Ты хочешь, чтобы на наши головы свалилась полиция?

- Моника захныкала.

- В тюрьму захотела? - спросила Анжелика. - Или в сумасшедший дом?

Моника только твердила "нет".

- Тогда лучше заткни свой рот по поводу папы, понимаешь? Не смей никому и слова говорить про него. Ни детям, ни Этьену, ни твоей сестре, ни одной живой душе. Понимаешь?

Ответа не было, не было слышно вообще никаких звуков, кроме плача, а затем Этьен услышал звук сильной пощечины.

- Ты меня понимаешь?! - заорала Анжелика, и ее голос зазвенел.

Опять наступило молчание, другая пощечина, а затем повторяемое "да".

Этьен отошел от двери. Желудок его болезненно сжался. Он пошел в ванную, уверенный, что его вырвет, но ничего не получилось. Он сел на край ванны, онемевший и весь в поту.

После этого Этьен ст

ал наблюдать за Моникой еще пристальней, но она больше не рассказывала историй Алане и Лесли. Она продолжала бормотать себе под нос что-то бессвязное и лишенное смысла. Каждую неделю Анжелика водила мать к доктору, были таблетки и инъекции, и еще больше таблеток, так что временами она становилась спокойной и вполне разумной. Но часто по ночам Этьен слышал, как она рыдает в своей комнате, и Анжелике приходилось бежать к ней, чтобы она очнулась от очередного ночного кошмара.