Нет голода неистовей

После совместной ванны, он вытер ее полотенцем, одел в одну из ночнушек — надеть его рубашку она больше не просила — и положил на кровать. Эмма взглянула на него с серьезным выражением лица и с опасением произнесла.

— А вдруг ты снова сорвешься?

Когда он заверил ее, что не будет спать, она бросила на пол взгляд, полный тоски, и потянулась к нему рукой, чтобы коснуться. Но тут же провалилась в сон.

Лаклейн посмотрел на закрывающие окна шторы и не увидел ни малейшего намека на лучик, способного пробиться сквозь материю.

Последние две ночи Эмма просыпалась ровно на закате. Не было никакого зевания или медленного пробуждения — она просто открывала глаза и плавно садилась, моментально пробуждаясь ото сна, словно возвращаясь к жизни. И Лаклейн должен был признать, что находил эту чужеродную особенность… жутковатой. Так как впервые видел нечто подобное. В прошлом любой вампир, спящий в его присутствии, уже не просыпался.

Ее глаза вот-вот должны были открыться. Лаклейн отложил книгу в сторону, чтобы не пропустить этого момента.

Солнце зашло. Проходили минуты, а она все не просыпалась.

— Вставай, — сказал ликан, встряхнув ее за плечо. Когда она не отреагировала, он сделал это снова, но уже сильнее. Им нужно было отправляться в дорогу. Лаклейн рассчитывал, что они смогут добраться до Киневейна уже сегодня: ему страшно нетерпелось увидеть свой дом.

Но Эмма еще глубже зарылась в покрывала, откуда послышалось:

— Дай…поспать.

— Если ты не вылезешь из кровати, то я сорву эту ночнушку и присоединюсь к тебе.

Когда она никак не отреагировала даже на это, он забеспокоился и приложил руку к ее лбу — тот оказался холодным как лед.

Лаклейн приподнял Эмму, и ее голова откинулась назад.

— Что с тобой? Отвечай мне!

— Оставь меня в покое. Нужен еще часок.

Лаклейн положил ее на кровать.

— Если ты больна, то тебе нужна кровь.

Спустя какое-то мгновение, она открыла глаза.

Его озарила догадка, от которой все тело сковало напряжением.

— Это из-за голода? — прорычал ликан.

Она взглянула на него, сонно моргнув.

— Ты сказала мне, что пила в этот понедельник. Как часто ты должна питаться?

Когда она не ответила, он снова встряхнул ее за плечо.

— Каждый день. Ясно?

Он отпустил ее за секунду до того, как его руки сжались в кулаки. Она голодала? Его пара страдала от долбанного голода, находясь под его защитой? Он не имел ни малейшего понятия, что делал…

Черт бы все побрал, он не смог позаботится о ней. Лаклейн не только заставил Эмму голодать два лишних дня — но, по-видимому, и не дал охотиться, а ей, чтобы питаться, нужно находить жертву каждый день. Ночь за ночью им бы пришлось проходить через это.

Убивала ли она каждую из своих жертв, как это делали другие вампиры?

— Почему ты мне не сказала?

Ее веки вновь закрылись.

— Зачем? Чтобы ты снова мог шантажировать меня?

Смог бы он дать ей выпить из себя? В его клане стать кормежкой для вампира считалось чем-то оскорбительным, и даже причислялось к чему-то мерзкому. Даже если это случалось против воли, ликан впоследствии все равно страдал бы от позора. Но разве у него сейчас был выбор? Выдохнув, Лаклейн ответил с тяжелым сердцем.

— С этого момента ты будешь пить из меня.

Еще ни один вампир не кусал его. Деместриу обдумывал подобный акт, споря по этому поводу со своими старейшинами. Но по какой-то причине, в конце концов, выступил «против» такого решения, предпочтя пытки.

— Не могу пить из тебя, — пробормотала Эмма. — Только не напрямую из источника.

— Что? Я думал, твой вид получает от этого удовольствие.

— Никогда этого не делала.

Невозможно!

— Ты никогда не пила из другого существа? Не убивала?

Она вскинула на него глаза, полные муки. Неужели он обидел ее своим вопросом?

— Конечно, нет.

Она не была хищником? Когда-то ходили слухи о небольших фракциях вампиров-повстанцев, которые не убивали — но Лаклейн, конечно же, сразу отбросил эти байки. Как их называли? Обуздавшие жажду? Была ли она одной из них?

Но он тут же нахмурился.

— Так, где же ты берешь кровь?

— Банк крови, — тихо произнесла она.

Это что, шутка?

— Что это еще за черт? И есть ли он поблизости?

Она покачала головой.

— Тогда тебе придется пить из меня. Потому что я только что подписался быть твоим завтраком.

Эмма выглядела слишком слабой, чтобы кусать шею, поэтому он сделал на пальце надрез когтем. Но она отвернулась.

— Прошу, накапай в стакан.

— Ты боишься, что я превращу тебя в себе подобного?

Он бы никогда не подверг ее тому изнурительному ритуалу.

— Или опасаешься, что обратишь меня в вампира?

Она, конечно же, вряд ли в это верила. Единственный способ стать вампиром — это умереть, когда его кровь находится в твоем теле. В то, что вампиром можно стать от простого укуса верили только люди. Обитатели же Ллора знали — вероятность обращения куда больше, если самому укусить кровососа.

— Дело не в этом. Стакан…

Лаклейн не мог понять, какая разница. Как вдруг его посетила догадка. Он сощурил глаза. Быть может, сама мысль пить из него была для нее неприятной. Унизительной. Да она понятия не имела, чем он жертвовал ради нее.

— Пей, сейчас же, — выпалил Лаклейн, и капля крови окрасила ее губы.