Нет голода неистовей

Эмма сопротивлялась даже дольше, чем он, если бы голодал так долго. Но, наконец, коснувшись кончиком языка своей губы, она слизнула каплю. Ее глаза вмиг окрасились серебром. И к своему ужасу, он почувствовал мгновенное возбуждение.

Ее маленькие клыки удлинились, и не успел ликан даже моргнуть, как она вонзила их ему в руку.

При первом же глотке ее веки с трепетом закрылись, а из груди вырвался стон. У Лаклейна голова пошла кругом от нахлынувших чувств, он был почти на грани. Потрясенный, ликан застонал и потянулся к Эммалин. Спустив ночнушку с ее плеч, он обнажил ее грудь, накрыв одно полушарие ладонью. Лаклейн сжал сильнее, чем хотел, но когда замер, Эмма выгнулась навстречу его ладони, став непроизвольно двигать бедрами, при этом, так и не прекращая пить.

Снова застонав, он наклонился и разжал ладонь, чтобы теперь взять в рот сосок. Его язык закружил вокруг пульсирующей вершины, став неистово ласкать нежную плоть. И когда Лаклейн, захватив зубами, втянул ее в рот, тут же ощутил быстрые движения ее языка на своей коже.

Наслаждение, которое он при этом испытал, было невозможно выразить словами. И каждый ее глоток усиливал его стократ.

Ему казалось до боли сладким то, как она цеплялась за его руку, лежащую как раз между ее грудей. Словно он смог бы когда-то ее отнять. Ее сосок казался таким твердым между его губ.

Переместив руку на ее бедро, он, нежно поглаживая, заскользил ладонью вверх. Как вдруг, вытащив клыки, Эмма отскочила в сторону.

Лаклейн остался сидеть на корточках в полном недоумении, пытаясь прийти в себя, сбитый с толку собственной реакцией.

— Эммалин, — произнес ликан срывающимся голосом. Коснувшись ее плеча, он перевернул Эмму на спину. При виде ее крошечных клыков, уменьшающихся на глазах, его глаза округлились.

Глаза вампирши снова стали голубыми. Она легла на спину и, закинув бледные руки над головой, закатила глаза в явном экстазе.

Когда она потянулась, ее соски стали еще тверже.

Она взглянула на него и ее полные, алые губы тронула улыбка, прекраснее которой он в жизни не видел. Эйфория — вот что читалось в ее глазах. Кожа Эммалин становилась розовее, а возбуждение Лаклейна все невыносимее. Наблюдать за тем, как ее кожа теплела на глазах, казалось невероятно эротичным.

Каждая деталь этого отвратительного акта, который он с ней разделил, была эротичной.

Черты ее лица стали мягче, тело округлилось — и помоги ему Бог — стало еще соблазнительнее.

Даже волосы засияли ярче, если это вообще было возможно.

И тогда он поклялся, что с этого момента, она будет пить из него, и только из него.

И, милостивый Боже, ей нужно было это каждую ночь…

Встав перед ним на колени, она нагнулась вперед, будто изголодалась по чему-то совершенно иному. Ее обнаженные груди выглядели полными и восхитительными, словно умоляя его обхватить их ладонями.

— Лаклейн, — промурлыкала она его имя. Казалось, он ждал этого целую вечность.

Ликан содрогнулся всем телом, член запульсировал.

— Эмма, — прорычал ликан и бросился к ней.

Но тут же наткнулся на преграду в виде ее кулака. Захваченный врасплох, Лаклейн отлетел в другой конец комнаты.

И когда попытался подняться уже от второго ее удара с момента их знакомства, то понял, что она вывихнула ему челюсть.

Глава 12

Не отрывая от нее взгляда, Лаклейн ударил себя по лицу с противоположной стороны и услышал, как челюсть стала на место. Когда ликан сделал шаг в сторону вампирши, на его лице застыло по-настоящему зловещее выражение.

Каждый высеченный, словно из камня, мускул его обнаженной груди и торса заметно напрягся. Ей показалось или без рубашки он действительно выглядел огромным? Но как такое вообще возможно?

Удивительнее было другое — она совсем не испытывала страха. Овечка Эмма внимательно изучала ликана, думая о том, что бы ему еще такого вывихнуть. Вампиров считали злыми и порочными существами. А она была вампиром…

И прямо сейчас от его пряной, восхитительной крови в ее теле словно разливалось жидкое пламя.

Не успела Эмма даже глазом моргнуть, как ликан оказался сверху. Сжав ее руки над головой, он просунул колено между ее стройных ног.

Зашипев на него, она стала вырываться, в этот раз, будучи способной оказать сопротивление — но все еще была ему неровней.

— Моя кровь придала тебе сил, — сказал он, протиснув бедра между ее ног.

— Я сильнее просто оттого, что попила крови, — бросила она. И это в принципе являлось правдой, но Эмма также подозревала, что дело было в его чистейшей бессмертной крови, выпитой напрямую из источника. — Чья угодно кровь подошла бы.

Он окинул ее снисходительным взглядом.

— Признай. Тебе понравилось то, что ты вкусила.

О, да. Она все еще ощущала силу, ощущала его, и умирала от желания получить больше.

— Пошел к черту.

Лаклейн слегка изменил положение, так что теперь его грудь терлась о ее обнаженные груди. Когда он прижался к Эмме теснее, она почувствовала его твердую, словно сталь, эрекцию.

— За что ты меня ударила?

Резко вскинув голову — единственное движение, которое могла себе позволить в этом положении — она выпалила: