Нет голода неистовей

— За все, что ты мне сделал. За те разы, когда подвергал мою жизнь опасности и игнорировал мои желания.

Сейчас ее голос звучал иначе, казался более грудным, хрипловатым, как у тех малышек из службы «Секс по телефону».

Список причин был бесконечен: от срывания пластыря, что скрывал травмировавшие ее воспоминания до безумного желания, которое она ощутила, попробовав его крови и разорванного той первой ночью нижнего белья от Джилиан Черри за пару тысяч.

Когда гнев Эммы поутих, она продолжила.

— За каждый раз, когда я хотела тебя ударить и не могла.

Какое-то время он пристально смотрел на нее, по-видимому, не зная как поступить. А затем отпустил еще минуту назад удерживаемые руки и обхватил ее голову ладонями. В этот миг он действительно походил на волка.

— Справедливо.

От удивления Эмма открыла рот.

— Тебе полегчало?

— Да, — честно призналась она. Впервые в жизни Эммалин почувствовала себя сильной, полной энергии, и не важно, что это продлилось всего миг. В следующий раз, если Лаклейн вновь потащит ее в ресторан, решит разыграть из себя в номере рок-звезду на срыве или разбудит поцелуями в интимных местах — она снова ударит его.

Будто прочтя ее мысли, он предупредил.

— Но не вздумай снова бить меня.

— Тогда не вздумай нарушать свои обещания.

Заметив его озадаченный взгляд, Эмма пояснила.

— Ты клялся, что не прикоснешься ко мне. Но ты… ты касался моих грудей.

— Я клялся, что не притронусь к тебе, если ты сама того не захочешь, — слегка приподнявшись на локтях, ликан провел обратной стороной ладони вниз по ее боку. Эмме пришлось подавить желание выгнуться и потянуться навстречу его прикосновению подобно кошке.

— Скажи мне прямо сейчас, что ты этого не жаждала.

Она отвернулась, сокрушенная тем, каким привлекательным находила этого ликана; как была готова завопить, когда лишилась тепла его ладони, почти полностью укрывавшей ее груди. А это ощущение его горячего рта, ласкающего сосок…

Оставаясь прижатой его телом, Эмма чувствовала, как в нее упирается твердая, напряженная эрекция, заставляя ее плоть увлажняться все сильнее.

— Этого больше не повториться, так и знай.

Его губы изогнулись в порочной ухмылке, при виде которой у нее тут же перехватило дух.

— Тогда все, что тебе нужно сделать в следующий раз это вытащить свои клычечки из моей руки ровно настолько, чтобы сказать «нет». Произнести всего одно единственное слово.

Эмма натянула ночнушку обратно, чувствуя, как в ней вновь закипает желание ударить его. Ублюдок знал, что она не сможет оторвать от него свои клыки так же, как не смогла бы перестать дышать.

— Ты предполагаешь, что я снова буду пить из тебя?

Одарив ее сексуальной, как сам грех, самодовольной ухмылкой, ликан произнес. — Боюсь, даже буду настаивать.

Эмма отвернулась, пораженная осознанием своего поступка. Она на самом деле пила живую кровь. И теперь официально стала пиявкой.

Самым ужасным было то, что испытуемое ею в тот момент чувство было сродни возвращению домой, как будто все, наконец, стало на свои места. И теперь она боялась, что уже не сможет вернуться назад к холодным пластмассовым пакетам с кровью. Что же за гадость она пила до этого?

— Почему ты не питалась напрямую из источника раньше?

Потому что это было запрещено. Но, несмотря на этот запрет, она только что сделала то, чего так страшились ее тетки…

Его кровь оказалась наркотиком, к которому она могла пристраститься, могла стать зависимой от него. И он бы легко получил над ней такую власть.

Нет! Если он вновь попытается соблазнить ее выпить из него, она не станет голодать, но попытается лучше контролировать свои чувства.

В теории.

— Слезь с меня, животное, — когда Лаклейн не сдвинулся и на миллиметр, Эмма вскинула руку для удара, но он успел перехватить ее запястье.

— Не смей снова меня бить, Эммалин. Пары никогда не бьют друг друга.

— Что ты хочешь этим сказать, «пары»? — медленно протянула она. Страх, который Эмма пыталась все это время игнорировать, захлестнул ее с головой, заставляя голос выдавать отчаяние.

— Это… это вроде «подруги» по-австралийски[19]?

Когда на его лице появилось выражение, словно он обдумывал, рассказать ей о чем-то или нет, у Эммы в голове заиграл целый хор колоколов.

— Ты же не о той самой «паре» ликана говоришь, верно? — эта мысль возникала у нее и раньше, но она с легкостью отмахивалась от нее. Прекрасно понимая насколько та нелепа.

— Что ты об этом знаешь? — он снова начинал злиться.

Она помнила, как Люсия всегда остерегала ее встать на пути между ликаном и его парой. И что, если другой мужчина подойдет или заговорит с его женщиной, попытается их разлучить — то лучше сразу уносить к черту ноги. Они были также территориальны, как и вампиры со своими Невестами, если не хуже.

— Я знаю, что у вас может быть только одна пара, и вы никогда не разлучаетесь.

Эмма также помнила, что если женщина ликана была ранена или в опасности — его зверь вырывался наружу и тогда тот в порыве ярости полностью терял рассудок. Она уже имела честь видеть его в таком состоянии и не хотела лицезреть подобное снова.

— А что в этом плохого?