Нет голода неистовей

— Должен был держать меня рядом? — повторила она безмолвно. Из-за неудовлетворенного желания с ее телом происходило что-то странное, оно будто горело изнутри, заставляя Эмму терять контроль.

— Бесконечно долгие годы я ждал ту единственную женщину, предназначенную мне судьбой. И теперь нашел ее.

— Ты все еще не в себе? — выпалила она. Гнев переполнял ее, ибо собственное тело предательски изнывало по его прикосновениям. — Я не она. Просто не могу быть ею.

— Совсем скоро ты осознаешь, что была дарована мне из числа всех прочих. Поймешь, что я неустанно искал тебя в каждом столетии, которое проживал, — его голос стал тихим и сиплым. — И, Эмма, я жил и искал очь долгое время.

— Я вам… — она похлопала себя по груди, — пир. Вампир. Ты, видно, забыл.

— Меня это также потрясло. Поначалу, я не мог это принять.

— Правда что ли? Никогда бы не подумала! А что, если ты был прав тогда? Возможно, ты ошибаешься сейчас, — отчаянно предположила она. — Как ты можешь быть столь уверен?

Он наклонился ближе.

— Я учуял тебя… издали, и аромат был прекрасен. Он успокоил мое сознание. А впервые увидев твои глаза, я сразу тебя узнал. Я познал твой вкус и, — его тело сотрясла сильная дрожь, голос стал гортанным, — нет слов, чтобы его описать. Но я покажу тебе, если ты позволишь.

— Я не могу, — ответила она, пытаясь выбраться из того положения, в котором он ее удерживал своим телом. Эмму переполняло чувство отвращения к себе за то, что, когда он задрожал, она снова дала слабину по отношению к нему.

Эмму все больше охватывал подступающий ужас. Ее подозрение, что она прочно обосновалась и удерживалась здесь — оказались верны. Какой же дурой она была… — стоп, нет, это, наверняка можно легко опровергнуть, ведь как она — наполовину вампирша — может быть парой ликана? Что бы вампир был навечно связан с ликаном?

И тут в памяти всплыла его убедительная, убийственная ложь…

— И что же ты планировал со мной сделать? — совершив обманное движение вправо, она пригнулась и выскользнула слева под его рукой, схватив свои джинсы. Эмма знала, что он позволил ей это сделать. Дрожа от гнева, она повернулась и взглянула ему в лицо.

— Планировал на самом деле? Я должна была бы, скажем, жить с твоей стаей? С той самой, которая — как ты сам поспешил заметить — порвала бы меня на кусочки?

— Никто к тебе даже пальцем не прикоснется. Будь то член клана или кто-то посторонний. Но ты не будешь жить среди них, потому что я их король, и наш дом здесь в Киневейне.

— Вау, я породнилась с европейской знатью! Кто-нибудь позвоните в «Пипл»[34]! — вылетев из ванной, она начала натягивать джинсы.

Сейчас Эмма многое бы отдала, чтобы переместиться отсюда, унести свою задницу прочь из этого замка, попросту исчезнуть. Она не выносила, когда ей врали. Так как не могла сделать того же в ответ.

Передразнивая его акцент, она выдала:

— «Ты не моя пара, Эммалин. Ничё такого серьезного, как моя пара, но я не прочь подержать тебя рядом в качестве своей любовницы. Я хочу тебя, но причина в другом». До чего же снисходительно это звучало!

Последовав следом за Эммой, Лаклейн схватил ее за руку, развернув лицом к себе.

— Я сожалею о вынужденной лжи, но что сделано, то сделано. Я хочу, чтобы ты, по крайней мере, выслушала то, что я должен сказать.

— А я хочу домой к своей семье, — чтобы прочистить голову и спросить их — Почему мне снятся его воспоминания? Почему меня всегда переполняют и в тоже время смущают столько эмоций, словно кто-то наслал на меня заклятие хаоса?

— Неужели, ты даже не рассмотришь возможности, что все это правда? Ты оставишь меня, даже зная, что мы могли бы иметь?

Она нахмурилась от внезапно пришедшей на ум мысли.

— Ты сказал «в каждом столетии, которое проживал». Так сколько же тебе лет? Шестьсот? Семьсот?

— Это имеет значение?

Она высвободила руку из его хватки. — Сколько?

— Около тысячи и двухсот лет.

Эмма ахнула.

— Ты знаешь, что значит термин «совращение младенца»? Мне всего лишь семьдесят один! Это мерзко!

— Я знал, что это будет нелегко принять, но со временем ты поймешь.

— Пойму что? Что хочу жить в чужой стране вдали от своей семьи и друзей, хочу остаться с бессовестным, неуравновешенным ликаном, который продолжает мне врать?

— Я никогда больше не солгу тебе, но твое место здесь… со мной.

— Здесь. В северной Шотландии. Где на лето мы будем уходить в горы. Вот так-так, Лакли, а скажи-ка мне, какой долготы там летние дни?

— Я уже думал об этом. На лето мы будем уезжать туда, где тебе будет комфортно. И зимой ночи длиннее. Ты думаешь, я не забрал бы тебя туда, где у нас было бы больше времени вдвоем?

— Ты все обдумал и просчитал. Ты заставишь меня сказать «согласна» независимо от моего желания.

— Согласна? — нахмурился он. — Ты имеешь в виду брак? Это намного серьезнее, чем брак.

— Это так же серьезно как…

— Браки могут заканчиваться.

Ее губы слегка приоткрылись.