Читаем Нет прощения (СИ) полностью

Сам не замечаю, как начинаю снова анализировать все, что произошло в тот злополучный день, когда я поссорился с Гарри. Поссорился? Нет, нужно называть все своими именами - я его оскорбил, извалял в дерьме и прогнал, как приблудного пса. Только и того, что пинков не надавал вдобавок. Хоть от этого сдержался, а ведь тогда хотелось проклясть его чем-нибудь отвратительным. Лучше бы проклял, тогда Гарри был бы здесь, и его не нужно было бы разыскивать. И почему-то теперь я уверен, что он не был виновен передо мной, по крайней мере, в такой степени, чтобы стоило обращаться с ним, как с ничтожеством. Неосознанно вспоминаю его растерянный взгляд: непонимание и обида - вот, что он почувствовал после моих слов, а должен был бы досаду и сожаление, если бы был хоть на гран виноват передо мной. Прятать эмоции, тем более от меня, он так и не научился. А я, горя «праведным» гневом, даже не стал обращать внимания на его попытки выяснить, что произошло. Все мой скверный характер! Но Гарри прекрасно знает о том, что я бываю несносным, когда вобью что-либо себе в башку. Он всегда оказывался достаточно упрям, чтобы доказать мне свою правоту. Почему же на этот раз он не пришел выбивать дверь в мои комнаты, не устроил погром в моей лаборатории или не швырнул меня на кровать, чтобы доказать всю несостоятельность моих обвинений? Это было бы больше на него похоже.

Такие рассуждения приводят меня к мысли, что я снова совершил непоправимую ошибку, такую же, которая в свое время привела к краху моей дружбы с Лили Эванс. «Если Гарри пострадает из-за моей глупости - я себе этого никогда не прощу», - черное ночное небо и мириады хрустальных звезд стали свидетелями моей клятвы.

Бросая последний взгляд на окрестности перед тем, как вернуться к себе в комнаты, я вижу какую-то фигуру на дороге в Хогсмид. Присматриваюсь, но за снова начинающимся снегом не могу понять, не показалось ли мне то, чего нет на самом деле. Прихожу к выводу, что вроде все же кто-то там есть. Я спешу вниз по бесконечным лестницам и коридорам. Когда я все-таки добираюсь до того места, где видел человека - там, конечно же, никого уже нет, а снег добросовестно замел все следы, даже если они и были.

***

Утро не приносит никаких новостей о Гарри, так же, как и весь последующий день. Я, не выдержав неизвестности, обхожу пабы и заведения, сдающие в наем жилье в Хогсмиде, интересуясь, не остановился ли где-то для проживания кто-то из студентов на время каникул. Никто ничем не смог мне помочь. Аберфорт Дамблдор тоже никакими интересными для меня сведениями не разжился.

Вечером перед отбоем я застаю у своей двери печального Драко. Как-то за мыслями об исчезновении Гарри я и забыл, что крестник вынужден проводить праздники в Хогвартсе, и ему требуется внимание близкого человека, которым в данном случае являюсь я.

- Проходи. Выпьем кофе, - приглашаю его в свою гостиную. Драко счастливо улыбается, сразу же прощая мне и невнимательность, и отстраненность, которую он видел от меня в последние дни.

- Мы же вместе проведем Рождество? - спрашивает Драко, принимая из моих рук чашечку с кофе.

- Думаю, мы проведем его вместе со всеми, кто остался на праздники в школе, - я усаживаюсь рядом с ним на диване. Драко вырос на моих глазах. Смотрю на него и удивляюсь - Поттер ведь его ровесник. Но Драко до сих пор для меня ребенок, тогда как Гарри… Гарри для меня все - я уже не представляю себя без него. Стоит только этой мысли сформироваться у меня в голове, и ужас разливается по моим венам - как я мог поступить так с тем, кто для меня важнее всех на свете? Как я мог ему не доверять? Пока размышляю о своем - пропускаю, о чем говорит мне Драко, поэтому переспрашиваю: - Что?

- Можно я переберусь в твои покои на время каникул? Здесь гораздо уютнее, и мне не будет так одиноко? - он так жалобно заглядывает мне в глаза, что я чуть было не соглашаюсь, но в последний миг вспоминаю, почему крестнику досталось мало моего внимания в последнее время. Гарри - он главная причина всему хорошему, что происходило со мной в последний год. Если Драко будет жить в моих покоях, то Гарри не сможет ко мне приходить… после того, как вернется.

- Не думаю, что это хорошая идея. А почему Люциус ничего мне не написал о своем отъезде во Францию? - меня и самого удивляет, почему я не связался с Люциусом после того, как Драко сказал, что остается на каникулы в школе. Но я сразу вспоминаю, что это произошло как раз перед тем, как исчез Гарри… перед тем, как я прогнал Гарри.

- Ну, они еще не уехали… Но отправятся сразу после Рождества, - поспешил добавить Драко, увидев мое удивление. - Я не хочу во Францию.

- Ты можешь встретить Рождество с родителями, а я тебя потом заберу в Хогвартс, - предлагаю я, мысленно добавляя: «Если все удачно сложится с поиском Гарри».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство