Читаем Нет прощения (СИ) полностью

- Гарри, ты прости, я обещал вместе с тобой пойти работать в Аврорат. Но понимаешь… - он мнется, не зная, как признаться мне, что его приоритеты в жизни изменились, - мама ни за что не соглашается меня отпустить туда работать. Она так переживает после гибели Фреда, и…

- Рон, я все понимаю. Не переживай, - перебиваю его и успокаиваю, искренне признаваясь: - Я тоже уже не мечтаю стать аврором. Так что все в порядке, друг.

Договариваюсь с Гермионой насчет конспектов, обещанных ею, передаю привет Молли и всему семейству Уизли. После этого с друзьями я вижусь намного реже. Правда, с Гермионой мы иногда сталкиваемся в коридорах Хогвартса, когда она прибегает к МакГонагалл за очередными указаниями о том, что следует приготовить к учебному году. Ведь Гермиона Грейнджер совсем скоро станет помощником педагога, а там, глядишь, и в профессора выбьется. Мадам Помфри пока не отпускает меня из Больничного крыла, уговорив еще пару недель понаблюдаться у нее. Я не капризничаю - все же это необходимо для меня и моего здоровья, да и какая разница, где я буду тасовать в сознании свои невеселые мысли обо всем произошедшем.

Самой болезненной, после рассказа Гермионы о моем спасении, оказывается мысль о том, что Северус так просто от меня оказался, отдав контроль над моей магией Малфою. Мне кажется это чуть ли не издевательством - бывший приближенный Волдеморта будет присматривать за его же магией, поселившейся во мне. Северус - близкий мне человек, и я не чувствовал никакого неудобства из-за необходимости позволять ему присматривать за моей силой. Я считаю это даже в какой-то степени интимным - допускать постороннего к собственной магии - это все равно, что позволить кому-то следить за твоими чувствами или, например, способностью видеть или слышать. И Северус так спокойно раскрыл Малфою мою тайну… Я понимаю, что такая связь не делает меня зависимым. Малфой, напротив, взял на себя обязанность удерживать мои стихийные всплески - это ответственность, а не выгода. Но… Малфой, видимо, и в этом нашел для себя корысть, иначе он вряд ли согласился бы повесить себе на шею такие хлопоты. Как все сложно… Но Северус… Как он мог так поступить, даже не посоветовавшись? Что ему стоило узнать, кого я хочу видеть в качестве якоря для своей магии, раз уж он посчитал это неприемлемым для себя? Задумываюсь, кого бы я выбрал в таком случае, и не могу найти никого, разве что - Кингсли. Он сильный маг, и я хорошо его знаю. Но нужно еще получить и его согласие. Некоторое время взвешиваю все «за» и «против» и решаю, что поговорю с ним при первой же возможности, а пока буду вести себя максимально осторожно, внимательно следя за своей магией. Я не хочу давать Малфою повод думать, что я несдержанный юнец, которого необходимо все время контролировать и разбираться с результатами его безответственного обращения с магией. Пусть знает, что я прекрасно могу обойтись и без его помощи! Не хочу иметь ничего общего с Малфоем, который без моего ведома вторгся в мое личное пространство! Я его не выбирал, я не позволял ему связывать себя со мной кровным ритуалом!.. Чувствую, что даже зелье может не спасти меня от потери контроля над эмоциями, а это может послужить сигналом и для магии, которой захочется посвоевольничать. Прилагаю усилие и успокаиваю разыгравшееся чувство здорового возмущения практически незаконными действиями Малфоя, как-то уже упуская тот момент, что без Северуса тот ничего не мог бы сделать. Но я не хочу обвинять Северуса… Вот не хочу - и все. Я еще оставляю себе маленькую надежду на то, что он вернется и все мне объяснит.

За неделю до моего дня рождения ко мне наведывается сам министр магии - Кингсли Шеклболт и приносит мою волшебную палочку, которую нашли при тщательном обыске того места, где меня держали преступники. Он весьма искренне интересуется моим самочувствием и заверяет, что мои мучители получили по заслугам. Только после его слов я понимаю, что абсолютно не в курсе, кто и как меня отыскал и спас. Так что Кингсли, сам того не ожидая, становится для меня очередным источником информации, которая замысловатой фишкой ложится в картинку-паззл, изображающую мою жизнь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство