Нет рецепта для любви

Пока Ника оплакивала сестру, а Артём, для которого готовка всегда была лучшим лекарством от душевной боли, в мрачном ожесточении резал кружочками баклажаны, картошку и помидоры для мусаки по-испански, Киви сидела на качелях – эту детскую площадку не было видно из окон квартиры Артёма. Она не плакала, но тосковала, не понимая, что делать с собой. Сколько еще будет Артём терпеть ее закидоны? Сам же сказал, что ни с кем столько не валандался. Хотя Олеся вовсе не была романтичной девушкой и сама выражалась порой весьма едко, это слово ее как-то обидело. Валандался он! Ну и не валандайся. Очень надо. Но в том то и дело, что надо! И очень. Как она сокрушалась теперь о том, что психанула тогда – в Измайлове. Такую возможность упустила. Вот если бы Артём был понастойчивее… Еще пара таких поцелуев, и она сдалась бы. Ну и где? Прямо под ивой, что ли? Нет, все равно ничего бы не вышло. Даже если бы они там два часа целовались – пока доехали до дома, все бы прошло. Почему, почему она не смогла сегодня? Такое дурацкое чувство – вроде как обязана с ним переспать. Должна. И откуда взялось это «должна»? Неужели… Точно! Когда Артём рассказал про свою бывшую. Как ее – Ника? Ну да, бросил ее из-за Олеси. Вот тут-то и возникло чувство, что должна…

Киви вздрогнула – что-то холодное и мокрое ткнулось в ее вяло опущенную руку. Собачий нос! Маленькая белая дворняжка с черным ухом, привстав на задние лапки, радостно повизгивала и подпрыгивала – это же Шариков. Киви огляделась – к ней подходил Лёша-Пифагор с поводком в руке:

– Ты чего тут сидишь? Домой неохота?

– А чего это ты Шарикова выгуливаешь? Твоя очередь?

– Да Ирка в гости ушла. День рождения у кого-то.

– Лёша, а можно к тебе в гости? Чаю дашь? А то, правда, домой не хочется.

За чаем Киви незаметно для себя начала рассказывать Пифагору про свои отношения с Артёмом. И как это у него получается – вытягивать все ее тайные мысли? Поразительно! Получается, он единственный человек, с кем она до конца откровенна? Даже Катерине Олеся не могла рассказать того, о чем сейчас говорила Лёше:

– Понимаешь, когда ощущение, что ты должна, то не очень-то и хочется. Даже совсем не хочется. И что с этим делать?

– Да, я бы, честно говоря, не обрадовался, если б узнал, что моя девушка спит со мной только потому, что должна.

– У тебя появилась девушка? – обрадовалась Киви.

– Это я теоретически. Все эти слова: «должна», «нужно», «необходимо» – они как камни, да? Отягощают душу. Ты воспринимаешь «должна» как «обязана»…

– А как еще?

– Ну вот, смотри: ты должна дышать, чтобы жить. То есть ты можешь и не дышать, ради бога! Но тогда ты умрешь. И тут так же. Если ты умрешь, не переспав с ним, значит, должна. А если спокойно будешь жить дальше, значит… Значит, ты дышишь другим воздухом.

– Пифагор, ты – гений!

– Я знаю.

– Мне такое и в голову не приходило. Спасибо. Буду думать над этим.

– Да не за что. Обращайся.

И Олеся отправилась думать над Лёшиными словами: умрет она или нет, если не решится переспать с Артёмом? Но думала она слишком долго, и Артём на этот раз что-то не торопился сделать шаг ей навстречу. А ему было просто некогда: он собирался лететь в Нью-Йорк – на целых три недели. Настроение у него было поганое, но переживал он вовсе не из-за отъезда и долгого перелета. Хотя из-за этого тоже, потому что пока никуда дальше Хургады не летал. Да и встреча с адвокатом родителей – настоящих родителей! – не должна была принести никаких неожиданностей. Главная забота Артёма оставалась в Москве. После того как Олеся сбежала из его квартиры, он был настолько обескуражен, что даже не стал ей звонить. Сама Киви тоже не проявлялась. И вот сегодня он наконец рискнул набрать ее номер – надо же попрощаться перед отлетом! Ничего хорошего из этого не вышло. Артём терпеть не мог эту ее отстраненную манеру общаться: «Что вам, товарищ?» Поэтому он пребывал в крайней мрачности и, когда увидел в открывшихся дверях лифта Нику, ужасно обрадовался:

– О, Ника! Привет!

– Как хорошо, что ты мне попался, – сказала Ника и сунула ему в руки какую-то коробку. – Подержи лифт, я за второй сбегаю.

– Давай я схожу.

– Да она не тяжелая.

Через минуту Ника вернулась еще с одной картонной коробкой:

– Всё, наконец. Поможешь донести до машины?

– Конечно. А что это?

– Остатки барахла. Я переезжаю в другое место.

– Как? Почему?

– Много причин. Месяц назад Натан Львович умер. Помнишь? Соседи мои по офису, Левины. А Инна Ефимовна, его жена, решила прекратить практику, внуками заняться. Одной мне аренду не потянуть, тут дорого. Нашла поближе к дому.

Ника пристроила коробки в багажник и посмотрела на Артёма:

– А ты что такой унылый?

Он махнул рукой:

– Да так, ничего особенного. Слушай, раз уж мы встретились, может, пойдем куда-нибудь, а? Поговорим. Сто лет не виделись.

– Да что-то мне никуда не хочется. Давай просто в машине посидим?

– Прямо в ежовых рукавицах меня держишь!

– Тём, ну прости. У меня и времени немного, честное слово. Потом как-нибудь.

– Да ладно, я шучу.

Они сели на заднее сиденье, и Артём с нежностью взглянул на Нику:

– У тебя что-то усталый вид! Как твои дела?