Нетленный герой (СИ)

— Это не вовремя, — тихо сказала она. — Я не готова, да мы даже не женаты!

Алла сглотнула колючий ком в горле. Она была готова наговорить ей кучу глупостей.

— А ты готова связать свою жизнь с ним? — спросила Алла. Она хотела сказать абсолютное безумство. — Ты готова жить в четырех стенах, занимаясь только готовкой и уборкой? Хочешь, чтобы твоя вселенная вращалась только вокруг мужа и ребенка?

Она уже не чувствовала, когда перешла дозволенную грань. Алла взяла сигарету из пачки на столе и там же закурила. Ей было пусто, как в водочной рюмке.

— Я помню, как ты говорила, что можно совместить это с карьерой, но, — Ивона замолкла, явно подбирая слова. Она уже давно убрала руки от лица, и Алла видела, что она плакала, — он не разрешит мне, а одна я не вытяну ребенка. Я не хочу, чтобы он родился и жил в нищете.

«Она», — отстраненно подумала Алла.

— Стоит ли оставаться с мужчиной, который запрещает тебе быть самостоятельной? Хочешь однажды оказаться на улице, без единого гроша, потому что все деньги у мужа? — грубо спросила Алла, делая глубокую тягу. Ивона плакала, зажимая рот ладонью, чтобы никого не разбудить. В этот момент Алла не хотела ее жалеть. — Или хочешь, чтобы муж выбирал, что ты будешь готовить на обед? Штопать один и тот же лифчик десятый раз, потому что он не дает тебе денег? Даже родители не имели над тобой такой власти, как он. Он всегда будет считать тебя своей собственностью…

— Прекрати! — сказала Ивона и дала Алле пощечину. Щеку обожгло касторкой, она отпрянула.

— Подумай над моими словами. И подумай, сможешь ли ты уйти, если отложишь все на потом.

Алла вышла из кухни, хлопнула дверью и тут же наткнулась на Фаддея. Он молча взял ее за запястье и потащил на балкон. Алла неожиданно подумала, что от его руки синяков не останется. Свистел ветер, ей стало холодно.

— Дура! — с запалом выкрикнул он. — Идиотка! Ты убиваешь себя даже до рождения, убиваешь, а значит застрянешь в этом поганом времени, даже не родишься и останешься сиротой при живых родителях!

— Замолчи! — сказала Алла и поцеловала его. Он испуганно отпрянул, как от пощечины.

— Извини. Я не в себе от вашего разговора.

— Ничего страшного, все решится, — она взяла его за руку и вывела в комнату. От контраста температур защипало щеку. — Завтра утром я остаюсь у тебя, и не нужно со мной спорить.

Фаддей вымученно улыбнулся и пригладил ей волосы.

— Как скажешь, — сказал он. Они вернулись в кровать и легли. Алла смотрела на полосы света на потолке, которые оставались от проезжающих машин, а Фаддей смотрел на Аллу. Она это заметила, но не подала виду и не повернула голову. Вскоре он уснул и спал остаток ночи беспокойно, словно за ним кто-то гнался. Алла проснулась с тяжелым чувством в голове, не похожим на похмелье. Она вскочила, заметив пустую кровать, и быстро вышла в гостиную. За мраморным столиком пили кофе Фаддей, Сёма, Анатолий и Ивона.

— Они помирились, — сказал Фаддей, и Алла не поняла, кого именно он имел ввиду. — Я и тебе сделал кофе.

Алла села возле Фаддея, приняла протянутую сигарету и закурила. Все остальные тоже закурили, словно только и ждали ее прихода. Ивона выразительно посмотрела на Аллу, отхлебнула кофе из хрустальной чашки и затянулась.

— Так сколько тебе все-таки исполнилось вчера? — спросил Анатолий.

— Я уже и не вспомню, — ответил Фаддей, и все рассмеялись. Алла тоже улыбнулась почти не натянуто.

***

Она была готова остаться в этом времени, стать своей матери лучшей подругой и помочь построить счастливую жизнь. Алла уже и не надеялась вернуться в свое время, и ее решение казалось до зубного скрежета правильным. Она думала об этом так много, что начинала болеть голова.

— Ты хочешь пожертвовать собой ради нее? — спросил ее Фаддей, когда они сидели на балконе и в который раз за день пили кофе. Фаддей почти не ел, от еды ему становилось плохо.

Осенний ветер приятно обдувал лицо, и Алла прикрыла глаза.

— У меня еще куча времени, — сказала Алла. — Я не постарею…

— И будешь вынуждена объясняться с ней или покинуть ее навсегда, — ответил Фаддей и вздохнул. Он закинул ноги на балконные перила, неожиданно закашлялся и закрыл лицо рукавом рубашки. — Я сам себе противен. Сейчас приду, поменяю рубашку.

— Я тебе могу застирать! — крикнула Алла в комнату, чтобы он услышал.

— Не нужно, — он пришел в другой рубашке и сел на прежнее место. Он скривился, как от запаха тухлой капусты, и Алла подумала, что его, наверно, еще и стошнило. — Пойми, что ты лишишь себя прошлого. Это неправильно, это противоречит твоей природе.

— Я готова к этому. Я готова и хочу остаться со всеми, когда ты умрешь, — слишком легко сказала она.

— Ты готова принести себя в жертву, а это бессмысленно, — сказал Фаддей. Он встал со своего места, а потом опустился на колени перед ней. Он обнял ее за талию и положил голову ей на ноги.

— Что ты делаешь?

— Ничего, ничего, — ответил он. Она почувствовала, что его лицо было мокрым. — Я стал слишком сентиментальным.

— Это не плохо, Дима.

Алла гладила его отросшие, слегка вьющиеся волосы. Ей нравилось, что у него была мягкая кожа и обветренные губы.