Нетленный герой (СИ)

У нее кружилась голова от количества голосов, аромата чьих-то духов и спокойного, монотонного пения Элвиса Пресли. На вечеринке (на самом деле прощальной, но никто из гостей не догадывался об этом) было много пива и чего-то покрепче, а из еды только фрукты. Алла вспомнила студенческое общежитие в колледже, где они отмечали первую сессию — и хоть набор алкоголя был тот же, но атмосфера совершенно другая. Там они все были вдрызг и безгранично счастливы, а здесь — едва пьяны и молчаливы.

Пришли знакомые и друзья Фаддея: люди совершенно разных возрастов и статуса в обществе, и в их лицах ей удалось уловить понимание ситуации. Многие видели, что Фаддей болен. И все точно знали, что ему больше двадцати лет.

— Если будут спрашивать, почему мы празднуем — скажешь, что у меня день рождения, — сказал Фаддей, улыбаясь по-новому, слишком устало, хотя вечеринка только начиналась.

— А когда он у тебя?

— Точно не сегодня.

Фаддей пошел открывать дверь новому гостю. Ивона и Анатолий принесли бутылку шампанского, селедку и маринованные огурцы — точно, набор студента, только они никогда не получали высшее образование.

Ивона сразу пошла на кухню — разделывать рыбу и выкладывать огурцы, и Алла увязалась за ней, словно в детстве. В новогоднюю ночь ее мать всегда занималась закусками и салатами, а отец постоянно где-то пропадал и появлялся только к десяти вечера. Она поспешила переключиться от неуместных воспоминаний.

— Алла, а почему ты живешь с этим Сёмой-сантехником? Вы же не пара, — спросила Ивона, не отрываясь от своего занятия. Она заправила прядь коротких волос за ухо, и Алла почувствовала острый приступ ностальгии. Из зала все еще пел что-то на английском Элвис.

Алла замерла, поставила бутылку пива на стол и задумалась. Почему? Она могла бы сказать: «Потому что эта квартира напоминает склеп», «Я бы не смогла жить сама, я не до конца взрослая», «Потому что я из будущего и в этом времени у меня нет дома», но она только сглотнула и сказала:

— Я снимаю у него комнату.

Она не стала уточнять, что у Сёмы всего одна комната.

— А почему не жить с Димой? У него вон какая квартира! — продолжила Ивона, натирая водочные рюмки. Алла совсем не винила ее в такого рода вопросах, она научилась понимать, что время жизни и год рождения накладывали слишком большой отпечаток на мировоззрение людей.

— Ты наверно не знаешь, — сказала Алла. — Он лежал в больнице. Три недели где-то.

— А сейчас?..

— Он не вылечился, Ивон, — отрезала Алла и сделала большой глоток пива. В горле стало тепло. — Он умрет. И мы не вместе.

— О, — только и ответила она. — И эта вечеринка?..

— Прощальная, да, но никому не говори, — сказала Алла, сама не зная, почему рассказала эту тайну матери. Она так часто прокручивала эти слова в голове, что даже не хотелось плакать. — Хотя многие и так, я думаю, это видят.

На кухню зашел Анатолий, чтобы взять новую бутылку пива. Он выглядел неряшливо и уже выпившим.

— Девочки, вы в курсе, что у Димы сегодня день рождения?

Алла про себя добавила «но некоторые просто в упор не хотят замечать очевидного».

— И сколько ему исполняется? — спросила Ивона, и Алла заметила, что она пыталась скрыть эмоции в голосе. Люди вокруг говорили слишком много и громко, и это давило на голову. Алле в один момент сильно захотелось уйти в свою комнату, как в детстве, когда они праздновали новый год с гостями.

— Не знаю, он не сказал, — ответил Анатолий, открывая пиво о красивую мраморную столешницу. — Двадцать, наверно! Алла, ты не знаешь?

Алла сделала глоток еще больше, чем в прошлый раз.

— Двадцать один, — сказала она, а про себя добавила «Навсегда двадцать один» и усмехнулась собственной шутке.

Заиграла какая-то романтическая песня, и Анатолий быстро поцеловал Ивону, а после ушел обратно в зал. Алла была готова напиться и найти Фаддея. Совершенно незаметно они с Ивоной ушли в отдаленную комнату, где было меньше всего людей. Алла хотела серьезно поговорить с ней о работе, жизни и отношениях, потому что подсознательно понимала — времени оставалось катастрофически мало.

— Знаешь, Алла, мне никто, кроме тебя не говорил, что нужно строить карьеру, — сказала ей Ивона. — Так, деньги заработать на первое время, а вот муж появится — зачем работать?

— Мне это тоже никто не говорил, — ответила Алла. — Я сама поняла, что не хочу быть похожей на родителей. Не хочу, чтобы моим миром были четыре стены.

— А какие твои родители?

Алла заметила, что Ивона была абсолютно трезва, но решила уточнить этот момент как-то позже.

— Безнадежные люди, — сказала Алла, отделяя в голове образ Ивоны от образа своей матери. Она не могла винить ее за то, что еще не произошло. «И не произойдет. Я все исправлю. Вы будете счастливы». Алла отчаянно хотела верить, что ее слова хоть как-то влияли на будущее.

— Правда? Ты никогда не рассказывала о своей семье, — Ивона сидела напротив, в кресле-качалке, и ее лицо было плохо видно. Алла никогда не замечала, как ее голос за двадцать лет изменился, но именно сейчас это почему-то было больше всего слышно.