Читаем Networked David Lynch полностью

Пока добрый Дейл Купер пропадал в Черной ложе, произошло много событий. На политическом историческом уровне это распад Советского Союза, 11 сентября и "Война с террором". Барак Обама стал первым афроамериканским президентом США, а за ним последовал Дональд Трамп. На медиакультурном и технологическом уровне на смену VHS и USENET (относящимся к "культу" Твин Пикса 1990-х годов, см. Jenkins 1995) пришли DVD и BluRay, Всемирная паутина, потоковые платформы и затем социальные медиа (блоги, Facebook, Twitter, YouTube - где "Возвращение" как объект дебатов и экзегезы в первую очередь "состоялось"), а телевидение стало вещью широкополосной передачи данных и смартфонов.7 Купер (и "наш" "Твин Пикс") не замечает, как телевидение стало новым кино или как кино и телевидение ушли в небытие как устаревшие понятия в условиях всепроникающей цифровой конвергенции медиа, где контент характеризуется своей распространяемостью и работой партиципаторных культур (если воспользоваться лишь некоторыми описательными терминами исследователя медиа Генри Дженкинса - Jenkins 2008, 2009; Jenkins et al. 2013). Когда и как именно соотношение сторон мира Купера (или Твин Пикса) изменилось с классического телевизионного стандарта четыре на три - то, что было "в моде" в те времена - на "кинематографический" шестнадцать на девять в "Возвращении"? Кроме того, "контент", о котором мы говорим, когда говорим о "Твин Пиксе" или о том, что с ним стало, сегодня уже не "транслируется", а предлагается для нелинейного потребления по требованию и потенциального просмотра в режиме binge-watching.

Твин Пикс" был и остается определенным по отношению к стандартам, пределам и ограничениям телевизионной среды. С одной стороны, я имею в виду технический и социокультурный аппарат, который некогда властвовал в наших гостиных. С другой стороны, есть телевидение как контент: истории, декорации, персонажи, отчетливая родовая и символическая форма, с отчетливым диапазоном эстетики и нарративности, способов производства и восприятия. Поэтому, даже если "эффект водяного кулера" еще не исчез (Мэнли, 2019), а продолжает жить в дискурсе социальных сетей, я бы не сказал, что "Возвращение" работает должным образом в качестве рекламируемой "ограниченной серии событий" с точки зрения фактического возвращения или отражения "Твин Пикса"/Twin Peaks. Шоу 2018 года просто не хватает потребительской среды обыденности и коллективного поп-культурного фона другой эпохи. Это то, чего больше не дает не только телевидение, но и вся медийная экосфера, как бы конвергирована и фрагментирована она ни была. Таким образом, телевизионная ностальгия "Возвращения" отличается от "ностальгического телевидения", которое обозначает телешоу, действие которых происходит в ушедшие времена, или переосмысление соответствующего эстетического периода.8 В "Возвращении" выражается тоска и переживание утраты способа смотреть - и быть наблюдаемым - шоу. В этом смысле "Твин Пикс" просто потерял свой дом так же, как американский северо-западный "Бригадун" "Твин Пикс" потерял свою домашность.

 

Заключение

Руководствуясь индивидуальной необходимостью разобраться с "Твин Пикс: Возвращение", я набросал в этой главе три взаимосвязанных аналитических или объяснительных подхода. Возвращение можно исследовать как комбинацию нескольких "призраков" - иногда даже конфликтующих типов, режимов или измерений (например, эпистемологических, феноменологических) - ностальгии. Однако предложенные перспективы остаются недостаточными и даже разочаровывающими, поскольку они не учитывают разочарование как художественный опыт или эффект. С помощью фрагментации повествования, аллюзий, переснятых актеров или современной телевизионной экосферы и ее способов приема "Возвращение" не просто говорит о недостижимости ностальгического объекта: оно призвано вызвать на разных структурных уровнях разочарование и отчуждение, которые мы испытываем, пытаясь соответствовать прошлому. Вместо этого мы остаемся с тем, что пересматривается и переосмысливается. В той мере, в какой фильм считается частью поздних работ Линча, "Возвращение" - это великий Линч (для поклонников Линча), но плохой "Твин Пикс" для поклонников "Твин Пикса".

С другой стороны, значимость собственной интуиции неопровержима как в словах Линча (или их отсутствии), так и в его произведениях. Таким образом, нельзя признать одно (Линч, "искусство", самосознание, ностальгия второго и третьего порядка, постмодернизм) без другого (медиум с собственной жизнью, мирское "развлечение", ностальгия первого порядка, романтизм). Поэтому из множества средств и форм самовыражения, которыми владеет Дэвид Линч (включая музыку и дизайн), телевидение может оказаться тем, что ускользает от него.

 

Примечания

https://twitter.com/DAVID_LYNCH/status/518060411690569730 (последний accessed December 23, 2020).

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир
Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир

Масштабный всплеск зрительского интереса к Шерлоку Холмсу и шерлокианским персонажам, таким, как доктор Хаус из одноименного телешоу, – любопытная примета нынешней эпохи. Почему Шерлок стал «героем нашего времени»? Какое развитие этот образ получил в сериалах? Почему Хаус хромает, а у мистера Спока нет чувства юмора? Почему Ганнибал – каннибал, Кэрри Мэтисон безумна, а Вилланель и Ева одержимы друг другом? Что мешает Малдеру жениться на Скалли? Что заставляет Доктора вечно скитаться между мирами? Кто такая Эвр Холмс, и при чем тут Мэри Шелли, Вольтер и блаженный Августин? В этой книге мы исследуем, как устроены современные шерлокианские теленарративы и порожденная ими фанатская культура, а также прибегаем к помощи психоанализа и «укладываем на кушетку» не только Шерлока, но и влюбленных в него зрителей.

Анастасия Ивановна Архипова , Екатерина С. Неклюдова

Кино
Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов
Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов

Большие социальные преобразования XX века в России и Европе неизменно вели к пересмотру устоявшихся гендерных конвенций. Именно в эти периоды в культуре появлялись так называемые новые женщины — персонажи, в которых отражались ценности прогрессивной части общества и надежды на еще большую женскую эмансипацию. Светлана Смагина в своей книге выдвигает концепцию, что общественные изменения репрезентируются в кино именно через таких персонажей, и подробно анализирует образы новых женщин в национальном кинематографе скандинавских стран, Германии, Франции и России.Автор демонстрирует, как со временем героини, ранее не вписывавшиеся в патриархальную систему координат и занимавшие маргинальное место в обществе, становятся рупорами революционных идей и новых феминистских ценностей. В центре внимания исследовательницы — три исторических периода, принципиально изменивших развитие не только России в ХX веке, но и западных стран: начавшиеся в 1917 году революционные преобразования (включая своего рода подготовительный дореволюционный период), изменение общественной формации после 1991 года в России, а также период молодежных волнений 1960‐х годов в Европе.Светлана Смагина — доктор искусствоведения, ведущий научный сотрудник Аналитического отдела Научно-исследовательского центра кинообразования и экранных искусств ВГИК.

Светлана Александровна Смагина

Кино