Читаем Networked David Lynch полностью

Еще одна грань линчевского творчества, способствующая мультимодальному построению художественного видения мира, представлена звуком. Дизайн и музыка, написанная Анджело Бадаламенти, описаны Чионом (1995: 158) как кинематографическая симфония:

 

Не стесняется Линч и в своей кино-симфонии, вернее, электро-симфонии, задействовать максимальное количество регистров и измерений, заставляя их звучать вместе, буквально выполняя программу, заявленную самим музыкальным термином: "sumphonia" (по-гречески "со звуком"). Именно это я имел в виду, когда назвал его стиль романтическим, в полном, многозначном смысле этого слова [...] В музыкальном смысле Линч пытается играть в каждой гамме, в то время как другие режиссеры сужают свои работы до двух-трех клавиш.

 

Мультимодальность работ Линча создает связи между его фильмами, записями и выставками, а также культурными контекстами, использующими различные практики, что приводит к сетевой трансмедийной форме создания мира. Подавляющее воздействие на чувства при просмотре его фильмов на большом экране со сложной звуковой аппаратурой предполагает романтическое произведение чистого кино, но в то же время сетевой эффект создает центр эстетических мотивов и культурных практик, что скорее соответствует открытой структуре (пост-)современной художественной жизни.

Что касается якобы поверхностного фасада, который часто становился предметом споров при критическом восприятии фильмов Линча, один важный аспект часто забывается культурной критикой, обвиняющей Линча в чистой па- тише. Например, Джонатан Розенбаум (1995: 25), с восторгом писавший об "Eraserhead", после выхода "Твин Пикс" подверг нападкам якобы консервативное отношение к нему: "Социальная ориентация Линча становится намного яснее после "Синего бархата" и "Твин Пикса": она состоит в основном из увлечения американским городом 1950-х годов и его маленькими грязными секретами, в сочетании со взглядом, который рассматривает женщин либо как мадонн, либо как шлюх". В отличие от ностальгии по эпохе, которая никогда не существовала, значение знаков, разбросанных по поверхности, может меняться в зависимости от контекста, созданного вовлечением аудитории. Культ, касающийся "чертовски хорошего кофе", вишневого пирога и пончиков, может служить деконструкцией и абстрактной шуткой, как знаменитый рисунок Рене Магритта, изображающий трубку, который сопровождается означающим текстом: "çeci ne pas une pipe". В других контекстах, от фан-конвенций в местах действия сериала до ежегодных культовых показов всех серий "Твин Пикса" на факультетах киноведения, кофе, пончики и вишневый пирог обеспечивают шведский стол, отнюдь не являясь предательством образов. Даже в рамках "фасада, которому нечего скрывать" Чиона (1995: 83) образы в фильмах и художественных произведениях Линча могут быть одновременно и знаковыми культурными символами, и амбивалентными плавающими сигнификаторами.

В "Твин Пиксе" намеренное смешение онтологических уровней становится важным элементом в изображении Черной ложи.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир
Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир

Масштабный всплеск зрительского интереса к Шерлоку Холмсу и шерлокианским персонажам, таким, как доктор Хаус из одноименного телешоу, – любопытная примета нынешней эпохи. Почему Шерлок стал «героем нашего времени»? Какое развитие этот образ получил в сериалах? Почему Хаус хромает, а у мистера Спока нет чувства юмора? Почему Ганнибал – каннибал, Кэрри Мэтисон безумна, а Вилланель и Ева одержимы друг другом? Что мешает Малдеру жениться на Скалли? Что заставляет Доктора вечно скитаться между мирами? Кто такая Эвр Холмс, и при чем тут Мэри Шелли, Вольтер и блаженный Августин? В этой книге мы исследуем, как устроены современные шерлокианские теленарративы и порожденная ими фанатская культура, а также прибегаем к помощи психоанализа и «укладываем на кушетку» не только Шерлока, но и влюбленных в него зрителей.

Анастасия Ивановна Архипова , Екатерина С. Неклюдова

Кино
Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов
Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов

Большие социальные преобразования XX века в России и Европе неизменно вели к пересмотру устоявшихся гендерных конвенций. Именно в эти периоды в культуре появлялись так называемые новые женщины — персонажи, в которых отражались ценности прогрессивной части общества и надежды на еще большую женскую эмансипацию. Светлана Смагина в своей книге выдвигает концепцию, что общественные изменения репрезентируются в кино именно через таких персонажей, и подробно анализирует образы новых женщин в национальном кинематографе скандинавских стран, Германии, Франции и России.Автор демонстрирует, как со временем героини, ранее не вписывавшиеся в патриархальную систему координат и занимавшие маргинальное место в обществе, становятся рупорами революционных идей и новых феминистских ценностей. В центре внимания исследовательницы — три исторических периода, принципиально изменивших развитие не только России в ХX веке, но и западных стран: начавшиеся в 1917 году революционные преобразования (включая своего рода подготовительный дореволюционный период), изменение общественной формации после 1991 года в России, а также период молодежных волнений 1960‐х годов в Европе.Светлана Смагина — доктор искусствоведения, ведущий научный сотрудник Аналитического отдела Научно-исследовательского центра кинообразования и экранных искусств ВГИК.

Светлана Александровна Смагина

Кино