Неудачная шутка (СИ)

Вместо ответа Джокер зашипел, вталкивая язык в потемневший рот, чтобы заткнуть неловкие словесные излияния, и пустился в судорожное выглаживание его лопаток, грузно напряженных широкими крыльями - сжался, нетерпеливый, зашатался поступательно, пытаясь перехватить контроль.

Это было куда ближе, чем объятья, и Брюс, как мог, улыбнулся - будучи теперь соединенным с ним в еще одной точке, он заалел, потерял последнюю мягкость в плечах и пальцах, грубовато поглаживающих желанное достоинство, прекратил болтать, ускорился… Это и правда было нескончаемо: взгляд или слово, перетекшие в жар, выбивающее искры - от удара или тонкого касания, не важно - захват и слитность и, обязательно, неминуемая сдача, чтобы все началось сначала…

Джокер, достойный каземата на самой высокой скале, Бэтмен, рожденный в соединении двух печальных смертей.

Впрочем, привычное противостояние никого не обмануло: свет тающего молодого месяца высвечивал медь и серебро, и слюна сочилась, превращенная во что-то чудесное и колдовское; ритмично двигалась двусортная мускулатура, заточенная для битвы - перекатывалась, пластичная, уже одна на двоих, в ином предназначении.

- Джек, ты знаешь? - снова зашептал Брюс, раскачиваясь в фрикциях до небывалых амплитуд, выбивая из севшего горла - то ли своего, то ли чужого - хрипы и полустоны.

- Рас..скажешь… потом, Брю-юс, - протянул чертов насмешник, лукаво щурясь и, опираясь на пятки, приподнялся, пошире разводя ноги. - Потом, а пока… отличный вид, мм?

Все зашипело, заискрилось, закатились глаза - пульсируя, он провалился вдруг куда-то, переставая существовать…

Горячо согласный с ним Брюс, жадно внимающий бесстыжей демонстрации, застонал, ухватывая своего покорителя под шею - лавина кульминации подхватила их, и осталось лишь сердцебиение, жар и сердцевина ночи - и, качнувшись поглубже, взорвался, засаживая, лишаясь зрения, и держал, не отпуская, до последнего толчка, почти не чувствуя никакого тела, кроме тела Джека, потому что знал, что тот чувствует сейчас то же самое - только удерживая его под поясницу - и принял в свою очередь брызги тяжелых теплых капель, обильно оросивших его живот.

Волны туманов перед глазами истаяли, и он обнял часто ходящие, напряженные плечи, в мудрой печали ревниво отдаляя визит привычных демонов войны и недоверия - горячая, мокрая от пота изрезанная щека легла на его щеку, и он осторожно опустил бедра, воспаленно выскальзывая, пользуясь моментом чужого беспамятства.

И огни на периферии зрения тоже последовательно гасли у обоих - и Джокер, Джек Нэпьер, почти испугался чего-то сильного, огромного, неподъемного - впервые, и это чувство опасения перед неизведанным не хотело проходить.

Говорить с этим человеком - единственным, кто готов был слушать его, единственным, кого он признавал - не с помощью диких танцев - бензиновых, театральных или плотских - он не умел.

С присущей ему категоричностью и безумной неуравновешенностью тревожно вгляделся в усталые тени, пролегшие под серыми глазами, почти видя, как опадает с костей гниющая плоть в тишине гробницы.

Но канат, стропа, лонжа - из огня чистой радости в пламя насмешливой близости, в лед охраняющего страха и остроту самолюбивости, в покровительственную нежность, строгую мужественность - качающий их неизменно то в состояние эмульсии, то в кристаллы твердых решений - был, и был слишком прочен.

Не просто убивать - отнять подобное, чтобы достигнуть этой цели. Никогда не брать в руки оружия ради того же самого.

Внимательно наблюдающий за ним Брюс поднапрягся, меняя их положение в пространстве снова так, как ему было угодно: удобно устроившись на спине, уложил вздорного убийцу, втянувшего когти, себе на грудь, пойдя, однако, на определенную хитрость - развел колени, открываясь, выверенно устанавливая противовес гордости - непонятно, чье положение было уязвимей. Опустившись слишком низко от тяжести драгоценного груза, он мог видеть за окнами голые ветви деревьев, за которыми в неровной оболочке-дуге подмерзших облаков вспухала ярко-розовая улыбка горизонта.

- Там уже рассвет, - зачем-то сообщил он о своем открытии, отводя взгляд на ломкие пальцы, обнявшие его левое плечо. - Красивый.

- Мне насрать, - фыркнул неотесанный Джокер, недовольно подбирая губы. - Ты какой-то зеленый, - лукаво шепнул он куда-то в сторону, - тебе надо пожрать. А мне в душ. Хочешь пока кофе?

- Нет, - ужаснулся Брюс, - я только-только завладел тобой, а для этого надо будет вставать… О, ладно, ты прав, уже сейчас пойдем, - повелел он, поборов себя. - Я бы не пропустил сегодняшний ужин: в году есть только два дня, когда Альфред соглашается сесть со мной за стол, и сегодня один из них. И как можно удержаться от лицезрения манерной неаккуратности, с которой Ваше Величество поглощает пищу? Как насчет того вина, Джек, сойдет? Я убедился, что бутылка еще покрыта благородной кровяной коркой. Вполне в твоем вкусе.