Неудачная шутка (СИ)

Джокер вернулся под утро, злобный и мокрый. Двойка совсем потемнела от дождя, стала почти черной.

Содрал с лица накладки, которые и так держались на честном слове.

- Ни черта нет! - он сбросил пиджак и ботинки. - Крейна нет, чтобы пробить информацию, никаких следов, никто ничего не знает, чертова погода, чертова дыра.

Что, в грандиозных планах ублюдка случилась заминка?

Брюс настиг его у раковины, где он, скинув очки и шапку, умывался местным поганым мылом для рук, столь мерзким, что могло, наверное, смыть с него кожу.

- Не держится силикон. Надо было обезжирить, - невнятно ответил он, когда его личное пространство было изрядно нарушено.

- Почему я должен думать, что это не ты? - в отчаянии спросил Брюс, взведенный ожиданием до небывалой степени.

Джокер выпрямился, оскалился, розовые шрамы уродливо раздвинулись.

- Почему я должен думать, что это не ты сам? - веско отверг он обвинения, вытираясь салфетками, игнорируя висящее тут же полотенце. - Заказ оплатили из твоего офиса, чуть ли не из приемной. Если бы мы могли узнать точнее…

- Я узнал, - обреченно присмирел Брюс. - Так и было.

- Послушай, не могу ничего доказать. Но окажу вам всяческое содействие, мистер Уэйн. Мне нравится Фред. Он взял мое пальто, когда мы впервые встретились. Как у человека. Я ему выдал за это некоторый… мм… кредит.

Не услышав ничего в ответ, чертов клоун бодро умотал обратно в комнату, выглядя подозрительно довольным.

У Брюса закружилась голова и он точно знал, что это не от недосыпа. Этот человек, очень далекий от его представлений о союзнике, от любых его представлений о ком бы то ни было - неужели он на его стороне?

Ослабев от отчаяния, он так хотел в это верить.

Он молчал, стоя в дверном проеме, и Джокер глянул на него так непонимающе, но пронзительно, что странное, очень похоже на печаль, особенное чувство охватило его. Он шагнул дальше, подходя почти вплотную к источнику раздражения, обреченно втягивая наполненный неуютным мятным ароматизатором гостиничный воздух.

Бездействие, натянувшее пружины агрессии, почти доконало его.

Он действительно сходил с ума, если не мог побороть желания почувствовать горячее, твердое тело, за целый шаг от него пылающее под мокрой темной тканью.

Исход предполагался благоприятным: он вскинет свои удивительные карие глаза, скинет его жалкие руки. Все это он стерпит.

Но никаких экспериментов, особенно таких безумных.

Он мог бы еще долго леденеть и бросаться в лаву, но тут Джокер косо оглядел его руки и облизнулся - розовый язык быстро пробежался по губам.

Это было уже слишком.

Брюс потянул руку и крепко вцепился в ворот чужой рубашки.

Постарался не отвечать на немой вопрос, безусловно застывший в обращенном на него темном взгляде.

Прижал поджарое тело к своему, преодолевая разделяющее их расстояние, словно вязкую поляну зыбучих песков - наверное, самый опасный поступок в его жизни - чувствуя бедрами мокрые штанины Джокера и жар кожи через два слоя преступно тонкой ткани.

Чувствовать острые колени своими, ожидать его гнева было восхитительно. Слышать его дыхание, чувствовать пульс, вдыхать волнительный пряный запах - все это было великим утешением.

Совсем свихнулся…

Вместо того, чтобы вернуть его в реальность парой крепких ударов, Джокер наоборот подался вперед, плотно сжимая зубы.

Мышцы живота скрутила сладкая судорога застарелого возбуждения, и воспламененный герой нахально расположил руку на чужой - мужской, между прочим - талии.

Джокер сглотнул.

Свободной рукой Брюс схватил его за подбородок и сильно сжал пальцы. Изуродованные губы раскрылись, и он приник к ним ртом, не отдавая себе отчета в том, кто здесь злодей.

Помедлил, наслаждаясь почти целомудренным поцелуем, не в силах углубиться. Не разрешил себе закрывать глаза, но почти сразу же капитулировал.

Дернул за его рубашку, словно хотел вырвать клок. Обвел языком зубы чертового клоуна. Тот, словно ослабев, разжал челюсть, и Брюс добрался до языка.

Потер пальцами правый шрам, наслаждаясь неровной, воспаленной поверхностью.

О, как давно он хотел это сделать…

Языки столкнулись и он почувствовал его особый вкус - горечь, кто бы мог подумать - и что-то, что он прежде не мог себе даже вообразить существующим в этой реальности: восхитительную, горячую слюну.

Он точно свихнулся, в этом нет никаких сомнений.

Не имея возможности сдержаться, он полагал, что в этом виноват его блуждающий спутник. Когда беззащитные губы остались приоткрыты, сильно укусил нижнюю чуть выше коллоидного рубца, лишь только чтобы ему оказали наконец сопротивление.

Но никакой реакции не последовало. Он взглянул в лицо психа, ожидая обнаружить понимающий, издевательский взгляд, но увидел только дрожащие тени под полуопущенными веками, некрасивые ресницы, бледные пятна веснушек - и все это почти лишило его воли.

Жар, копившийся в его теле, полыхнул - разгорался пожар.. А ведь он так хорошо мог владеть собой прежде. Он опустил руку, сжимающую ткань, чтобы ухватиться за окаменевшую спину, еще ближе, ближе прижимаясь.

Ожидания его не были обмануты: каждое место соприкосновения ожгло.