Неудачник

Мы выходим. Пока за спиной не закрывается входная дверь управления, я жду, что вот-вот раздастся требовательный голос, предлагающий задержаться до выяснения обстоятельств. Но нас никто не задерживает.

— Похлопотали? — спрашивает Олег.

— Да, немного.

— Понятно.

Мы идем до остановки. Мне неловко. Как отблагодарить Олега? Помог он здорово, можно сказать, спас от удушения. Но пока не дошли, еще есть время. И думать не хочется. Свобода, пусть и заранее понятная, приятно расслабляет сознание. После вытрезвителя, коридоров управления, людей иной реальности. После невеселых мыслей и трудных решений. Просто идти, не думая ни о чем. Наслаждаться солнцем, ветром. Почти не существовать.

На остановке, когда все сроки, кажется, вышли, я говорю:

— Олег… Ты… Короче, спасибо, что помог, выручил…

Олег улыбается, как-то по-простому, по-доброму.

— Ты бы поступил так же.

Вот, не уверен. Скорее, почти уверен в другом. Я уже привык не замечать чужую боль. Тем более людей незнакомых, тех, что попадаются на глаза впервые. Не вникая, не заботясь, не думая. Это тени, только тени. И если их становится меньше, всего лишь значит ярче будет светить солнце. Станет больше воздуха. Наконец, пространства для жизни. Что для меня чужая боль? Что для чужих боль моя?

— Наверно, ты прав.

— Точно, так и есть.

— Я тебе должен. Если понадобиться помощь — вот телефон.

Протягиваю бумажку с телефоном. Просто так отпустить нельзя. Каким бы я ни был сейчас, есть вещи, что не потеряют ценность никогда. В каком бы круге ада ни оказался.

— Зачем, Вова? Город маленький. Мы итак встретимся, если будет нужно.

Олег смотрит на дорогу, видит троллейбус.

— Мой подъезжает, — говорит, протягивая руку. — Ладно, Володя, будь здоров.

— Но…

— Да, все нормально, забей. До встречи!

— Бывай, Олег. Благодарю.

Троллейбус уезжает. Я ухожу с остановки, полный противоречивых чувств. Есть такие люди. Почему я не принадлежу к их числу? Мог ли стать таким? Слишком много вопросов. Ответов, как всегда, не хватает. Их не будет никогда. Жизнь предполагает, что всегда есть определенное пространство для маневра. Свободный ход судьбы, что можно использовать для изменения себя, несмотря на существующую предопределенность. Весь вопрос в том, сможешь ли ты это распознать и использовать? Я не могу.

Иду в ближайшее кафе. Нахожу на углу небольшое, похожее на обычную столовую. Время еще раннее, посетителей мало. Заказываю поесть. Немного супа, второе, двести грамм водки. Официантка, толстая тетка, смотрит неодобрительно, фыркает. Сам знаю, еще рано. Но что поделаешь?

Неудачник — это когда пьешь всегда.

Ем не спеша. Действительно, куда торопиться? Все, что надо, я уже успел. Первые пятьдесят грамм разливаются по отдохнувшему желудку огненным шквалом. Потом легче. Зал погружается в привычный уже серый туман, плотный, густой.

На улице тепло, солнечно. Люди ездят, ходят, бегают по обычным делам. Привычная карусель полностью занимает сознание, не оставляет возможности оглянуться, посмотреть на небо, вдохнуть полной грудью, почувствовать, по настоящему почувствовать пространство. У меня такая возможность есть. Только, почему-то, не в радость. Я сижу на лавочке в одном из небольших дворов, смотрю на играющих малышей, мамаш, таких же как я пьянчуг, играющих в домино. Мне хорошо. Теперь я рад каждой минуте, проведенной без назойливого присутствия Сереги.

По дороге домой покупаю пару бутылок пива. Выпиваю, выкидываю в кусты. Мир шатается, но несильно, как-то успокаивающе. Будто баюкает заблудившееся, натерпевшееся страха дитя. Все хорошо, маленький, все хорошо. Успокойся, спи, родной. Ты в безопасности. Я с тобой.

Дома я раскидываю по полу одежду, падаю на диван, укрываюсь с головой в одеяло. Почему-то трясет. Руки так и ходят. Мысли путаются. Нужно согреться, курсирует по воспаленному разуму мысль. Нужно согреться.

Я в полубессознательном состоянии готовлю ванну. Получается слишком горячей. Тошнит, голова тяжелая, взгляд почти не фокусируется. Снимаю, разбрасываю, по кафелю одежду. Лезу внутрь, терплю. Постепенно тело привыкает. Взгляд скользит по стенам, потолку, ни на чем не фиксируясь. Глаза закрываются.

Внезапно становится нечем дышать. В рот и нос затекает вода. Я подскакиваю, разбрызгивая содержимое ванны по полу. Отплевываюсь, тяжело дышу. Уснул в ванной, чуть не утонул. Смотрю на часы. Если память не подводит, проспал час.

Спускаю воду, вылезаю. В комнате падаю на кровать. Тело не слушается, сил нет. Ложусь, включаю телевизор. Экран загорается, бьет по глазам. Не могу сосредоточиться на изображение. Постепенно зрение возвращается, но смотреть то, что показывают — нет никакого желания.

Тем не менее, телевизор не выключаю, лишь сбавляю громкость. Так хотя бы кажется, что не один. Рядом жизнь, пусть и преломленная плазменной панелью. А если выключить, выдернуть из сети шнур — останешься один, во тьме, без выхода и надежды.

Только с удивлением осознаю, что тьма не пугает. Не стану ее частью, не буду поглощен ею. Это ничто, как и все вокруг. Ничего не страшно, никакие события, люди, явления.