Неудачник

Нас заталкивают внутрь, через узкий коридор в распределитель. Передают местным сотрудникам. После всех процедур, в сопровождении двух лейтенантов уводят по разным комнатам. На прощание я киваю Олегу, подмигиваю, мол, все будет в порядке.

В моей комнате кровати в три ряда, убогие зеленые стены, решетки, и несколько отдыхающих. Лейтенант удаляется, оставляет меня один на один с обитателями.

Народ не замечает поступления нового. Я насчитываю шесть человек: два бомжа женского и мужского полу, лежат в углу, пара потрепанных жизнью мужиков-работяг, молодой парень, что ворочается с боку на бок, что-то бормочет, и мужик в костюме, громко храпящий в почти полной тишине. В комнате стоит плотный запах перегара и немытых тел. Небольшие зарешеченные окна не способствуют правильной вентиляции.

Я ложусь на ближайшую к стене постель, закрываю глаза. Интересно, успел Лапоть что-нибудь предпринять? Если да, то скоро выпустят. Если ничего не выйдет, придется разбираться в Андрюшкой в суде. Как бы то ни было, сейчас нужно отдохнуть. Пытаюсь уснуть, но ничего не получается. Выспался у Андрюшки.

Остаток ночи проходит спокойно. Бомжи что-то обсуждают в углу, мужики жалуются на жизнь, наркоман еще во власти цветных снов, а обладатель дорогого костюма — в алкогольной коме. Я прислушиваюсь к разговору работяг.

— И че? — спрашивает тот, что постарше.

— Че, че? Захожу я к нему в кабинет, а там веселье в самом разгаре. Не ждали, суки!

— Прямо в кабинете?

Молодой морщится, притрагивается к большому синяку по глазом. Видно, что воспоминания и физические последствия приносят много неприятных впечатлений.

— Не, там у него комната отдыха есть, — объясняет молодой. — Я дергаю дверь — заперто. Выношу с плеча. А там начальник, Серега, блин, Иванович, и моя благоверная. Все в мыле, прямо на столе. Рожи перекошены. Видать, кончать собираются…

— А ты че?

— Че, че? С ноги по жопе этому козлу. Тут-то моя, походу, кончила.

Мужики смеются. Я тоже улыбаюсь. Картинка действительно живописная.

— А дальше?

— Тут крику поднялось, визгу. Хорошо, я дверь в кабинет изнутри закрыл. Моя орет про развод. Что я идиот последний. С той стороны в дверь ломятся, тоже что-то кричат. Я под шумок Сержаню конкретно нахлобучил, надолго запомнит, ублюдок сраный.

— Да, это ты правильно. Надо было и дуре своей конкретных люлей отвесить без сдачи.

— Да, жалко стерву…

— Зря. Ну, да ладно, че дальше-то было?

— Че, че? Охрана подтянулась. Дверь сломали. Здоровые, в масках. Как, блин, в фильмах. Мне с ходу в торец, руки скрутили, попинали для острастки. А потом уж подняли, Сержаня подошел. Попросил, чтобы подержали, и саданул в глаз с размаху. Отомстил, боец, мать его…

— Да, не мужик, не мужик. Чмо офисное.

— А я-то пьяный же был. Как узнал, так сразу полбутылки водочки откушал, чтоб руки не дрожали. Потом разбираться пошел. Вот меня охрана и сдала в трезвяк.

Старый хлопает молодого по плечу.

— Молодец ты, Валера, правильно сделал. А дуре своей нахлобучь. И разведись ко всем чертям.

— Жалко ее, — говорит Валера с горечью.

— Такую шлюху жалеть нельзя, послушай старого товарища, — убеждает старый. — Это сейчас она с начальником. А завтра так подставит, что одним синяком и пятнадцатью сутками не отделаешься. Не, от сучар таких надо избавляться без жалости.

Молодой кивает. Мужики еще немного обсуждают недостатки неверной жены, успокаиваются. Разговор плавно перетекает на другие темы. Я не слушаю.

Вот Валера — нормальный мужик. Все сделал по совести, несмотря на начальника, охрану. А я? Я растерялся, показал себя последним зассанцем. И каков результат? Мы оба в вытрезвителе, нам обоим трудно. Только Валера спокоен, так как все правильно сделал, а я иду ко дну. Медленно, но целенаправленно. И дно уже близко.

Раздается скрежет ключа в железной двери. В проеме появляется лейтенант, приказывает:

— Веригин. На выход!

Я встаю, зачем-то поправляю кровать, выхожу. В распределителе уже ждет Олег, и ночные милиционеры.

— Поехали.

На удивление, перед вытрезвителем стоит девятка. Нас усаживают на заднее сиденье. Ну, так ехать можно. Не в наручниках, не в «собачьем» отсеке.

— Короче, пацаны, — говорит сержант. — Сейчас к следаку вас повезем. Там напишите заявы о вчерашнем. Что вы спокойно отдыхали, а жирдяй на вас напал. Понятно?

— А чего непонятного? — вопросом на вопрос отвечает Олег.

— Там толстого уже обработали, — продолжает сержант. — Дело, правда, возбудили. Но свидетелей нет. Его заявление против ваших. Короче, прикроют за отсутствием состава преступления. Обычная обоюдка.

Дальше едем молча. В управлении поднимаемся на третий этаж, к следователю. Им оказывается мужичок небольшого роста, поджарый, улыбчивый, но с недобрым взглядом. Смотрит, улыбается, а такое ощущение, что продумывает, как бы тебя закрыть подальше и на подольше.

— Ну, что ребята, будем заявление писать? — спрашивает следователь.

Такому как откажешь? Мы пишем, следователь проверяет, указывает, где убрать шероховатости. Наконец, заявления готовы.

— Все, можете быть свободны.

— Все?

— Да, все!