Неудачник

Но стоит только подождать, залить внутрь содержание еще одной емкости, и становится легче. В последние дни все меньше и меньше, но легче. И, наверно, это стоит того. Потому что остаться один на один с болью я больше не смогу. Слишком ее много. Болевой порог давно превышен.

Медленно открываю глаза, голова разламывается. Еще чуть-чуть, и лопнет как перезрелый плод. Я в комнате, кругом люди, разговаривают, выпивают. Пытаюсь оглядеться, найти знакомые лица. Никого. Может быть, вышли?

Я лежу на небольшом диване у стены. Напротив — стол, там разговаривают три парня и две девушки. Негромко играет музыка, что-то клубное. В центре несколько человек танцуют. У противоположенной стены еще один диван. Там спит такой же уставший. Только весу в нем центнер с лишним. Слышен храп. Но никому не мешает.

Голова кружится, трудно пошевелиться, чтобы не вырвало. Остается смотреть в потолок, изучать трещины в побелке. Да слушать музыку.

Сознание постепенно опять отключается. Глаза закрываются. Хочется отправится в дальнее путешествие в страну серого тумана, расплывчатых образов и прошедшего счастья. Но вместо этого, слышу над собой достаточно громкий голос:

— Это ты тот препод, что с Кирой мутил?

С усилием открываю глаза. Надо мной склонился молодой парень. Лицо знакомо. Точно, это студент с первого курса. Модный, пафосный, считающий себя бабником. На лице гадостная улыбка. Смотрит изучающее, но глаза холодные. Хочет самоутвердиться.

Неудачник — это когда популярность ранит.

Студент улыбается. Еще бы — застать препода, пусть и бывшего, в таком упадке. Можно вволю поглумиться.

— Ну, как, обломала она тебя? Еще как! Прокатила…

Студент нависает надо мной, скалится. Смотрит в глаза, словно хочет увидеть все оттенки реакции. А я слишком слаб, чтобы что-то отвечать. Да, и что отвечать? Он прав, Кира меня бросила. Я неудачник, не удержал счастья. Ничего не удержал.

Где же выпивка? Что здесь пьют? Хочется, чтобы все расплылось, исчезло. Не хочу здесь быть.

— А знаешь в чем прикол? — спрашивает студент, выжидает театральную паузу. — Не одна нормальная телка не выдержит и недели с тобой. Понимаешь, не выдержит.

Студент смеется. Кажется, все слышат разговор, смеются. Всем смешно, что такой никчемный кусок мяса лежит рядом. Можно подойти пнуть, плюнуть, и ничего не будет. Потому что сломался. Так почему бы не добить?

— Ты же никто, — продолжает глумиться студент. — Тебя сейчас в порошок стереть — никто не вспомнит. А Кира с тобой играла. И кинула.

— Я что, на экзамене тебя завалил? — спрашиваю устало.

— Да у тебя ничего бы не вышло, — запальчиво орет студент. — Ты хоть знаешь вообще, кто мои родители?

Плевать, честно говоря. Хоть мэр с женой. Я уже если и не на нижней точке, то существенно приблизился. А здесь, внизу, размываются почти все грани. Тем более, грани приличия. И, похоже, не только для меня.

Студент вскакивает, размахивает руками. Лицо перекошено злостью. Чем-то я ему точно насолил. Только чем?

— А ты, дружок, не сам ли к Кире клеился? — спрашиваю я.

— Пошел ты! — кричит студент.

Точно, зацепило. За что мне еще один придурок? Сил нет.

— Слушай, давай ты просто исчезнешь? — стараюсь предложить спокойно.

Студент лишь зло смотрит. Его губы, кажется, непроизвольно начинают шевелиться. Лицо застыло.

— Я тебе секрет открою. Знаешь, Киру сейчас мой брат трахает. Может быть, в этот самый момент. А самое интересное, что он ей попользуется, и выкинет. Понимаешь? Выкинет к черту!

Каждое слово отдается дикой болью и печалью. Чувства пульсируют вместе с мелодикой речи. Как звук от удара молота по гвоздю, заколачиваемому в крышку гроба. В этот момент меня охватывает какая-то иррациональная злость. Хочется порвать мерзавца на куски. Так, чтобы вся квартира оказалась забрызганной внутренностями, чтобы даже малейшее упоминание о нем окрасилось в красное. Я в красах вижу, как его череп разрывается, как тело дергается в предсмертных конвульсиях. Я жажду крови.

Злость прибавляет сил, делает тело послушным. Я резко встаю, хватаю студента за футболку. И, не успев подумать, с размаху бью лбом в лицо. Слышу, как хрустит нос.

Все вокруг замирают. Смотрят удивленно. Только толстяк на соседнем диване продолжает спать. Все происходит очень быстро. Я толкаю студента, добавляю под дых. Он падает, сворачивается калачиком, и начинает кричать от боли. Я несколько раз добавляю ногами. Студент уже скулит, просит его не трогать. Все они поначалу гордые, боевики, а как дело доходит до адекватного ответа — не трогайте нас, мы безобидные, мы жертвы обстоятельств.

Я ложусь на диван. Злость проходит. Вместе с ней уходят силы. Опять тошнит, руки трясутся, глаза слезятся. От стонов студента перед глазами вновь возникает Серега, преследует, как разгневанный призрак. Ему не хочется, чтобы я проявлял силу, выходил из скотского состояния. Но вот на полу лежит студент, народ вернулся к обычным занятиям, но на меня косится с опаской. Я чувствую, как что-то неуловимо меняется. Или это только кажется?