Неудачник

— В этом положении спусковой крючок надежно фиксирует барабан, не позволяя вращаться. Ну, ладно, хватит теории. Давай, отстреляй еще пару-тройку патронов. Только стреляй обдуманно. Чувствуй пистолет.

Я встаю в позицию, стреляю точно, как учит Женька. Ровно три выстрела. С большими интервалами. Хочу, чтобы тело привыкло, почувствовало стрельбу. Чтобы оформился определенный поведенческий стереотип на выстрел. Конечно, нужно стрелять больше, чаще, но патронов мало. Успокаивает только то, что почти не придется целиться. Я буду близко от цели.

— В стрельбе есть один очень простой алгоритм: увидел-оценил-выстрелил, — говорит Женя. — Твоя эффективность как стрелка зависит от того, каков промежуток между этими действиями. Чем он меньше, тем лучше, при прочих равных, ты стреляешь. Через определенное время этот алгоритм спрессовывается в мгновенный механизм оценки-действия. Ты просто начинаешь мгновенно видеть, как действовать в конкретной ситуации. По взгляду ты наперед знаешь, кто как будет действовать. Но это уже высший пилотаж, а тебе нужны азы.

— А сколько надо тренироваться, чтобы достичь такого?

— По-разному. Год, два, десять лет, жизнь. Не важно. Давай разберем действия в условиях, приближенных к тем, что будут.

Женька берет пистолет, аккуратно кладет на дно рюкзака.

— Ты должен действовать на минимально допустимой дистанции. Твой единственный козырь — внезапность. Нужно ждать где-то поблизости от места атаки. Стрелять в спину, когда цель чем-то занята. Например, открывает дверь в подъезд. Тебе лучше заранее взвести курок, чтобы выстрел получился более точным.

Почти до вечера мы отрабатываем приемы подхода, выстрела. Женька объясняет, в какие зоны стрелять, как стрелять. Потом мы зачем-то пробегаем длинный кросс по глубинам леса. Бежать сложно, приходится постоянно уворачиваться от веток. Я сильно устаю. Но после кросса Женька снова заставляет стрелять. Руки трясутся, я пару раз мажу. Но все равно чувствую уверенность, как будто стреляю давно.

— Ты не должен успокаиваться на достигнутом, чувствовать себя уверенно, защищено, — поучает Женька. — В этом деле нужна постоянная сосредоточенность, готовность учиться, искать новые приемы. Если будешь думать, что многого достиг, быстрее совершишь ошибку. А при стрельбе такая ошибка — зачастую смерть…

Женька тщательно собирает осколки бутылок. Мы идем к машине. Всю обратную дорогу молчим. Я слишком устал, чтобы говорит. Хочется есть, спать, принять ванну. Женька довольно улыбается. Заезжаем ко мне. Я осматриваю холодильник на предмет еды. Ничего хорошего не находится.

— Поехали, где-нибудь поедим? — предлагаю Женьке.

— Поехали.

Сидим в небольшом кафе рядом с домом. Голод утолен, жизнь кажется не такой противной. Но меня постоянно тревожит мысль о недосказанности. Да, Женя очень помог. Научил стрелять, показал, как целиться. Но самого главного — не рассказал. Лишь обозначил вскользь. Как перестать быть жертвой, как решится на поступок. Тему обозначил, но не раскрыл. Или я был слишком груб, стараясь отбросить лишнее?

Мне так хочется выспросить детали, что трясутся руки, сжимается сердце. Давно такого не было. В конце концов, я останусь один на один с убийцей. И от того, смогу ли выстрелить, буду ли действовать осознанно, зависит жизнь. Поэтому борю страх отказа, начинаю:

— Жень, а можешь посоветовать, как лучше действовать.

— Тут нужно подходить индивидуально.

— Но, может быть есть что-то общее?

Женька откладывает вилку, пристально смотрит в глаза, потом говорит:

— Самое главное — избавиться от комплекса жертвы. Пойми, Вова, у тебя на лбу написано, что ты лох печальный. Это твой внутренний позыв. Так ты ничего не добьешься. В ответственный момент не сможешь выстрелить, или рука дрогнет, или выстрелишь, но потом крыша съедет. Такие люди, как ты — не способны на убийство.

В кафе шумно, на нас никто не обращает внимания, но слово «убийство» все равно звучит зловеще. Меня пробирают мурашки. Разум не хочет верить, что когда Женька говорит это, он говорит не абстрактно. Он говорит обо мне.

— И что же делать, — все же говорю я.

— Выходить на охоту, — просто отвечает Женька. — Жить охотой. Или, если хочешь, поселиться на войне.

Молчим. Я пытаюсь понять, что друг хочет сказать. Охота? Война? Говорят, с войны невозможно вернуться. Даже когда остается позади.

— Как это, Женя?

— Если хочешь — это набор спецмероприятий, определенных реакций, позволяющих тебе вовремя, обдуманно и спокойно нажать на спусковой крючок, оказавшись в нужное время в том самом месте. Это возможность действовать в неблагоприятных условиях, спокойно переносить специфические стрессы.

— Охота, — говорю я, словно пробую новое слово на вкус.

— Но охота важна не только в качестве набора спецмероприятий, — продолжает Женька. — Пойми, охота — это твой шанс отбросить страх, стать холодным и расчетливым. Надо, чтобы в голове щелкнул переключатель, чтобы ты перестал чувствовать себя жертвой.

— И что, это поможет? — недоверчиво, и вместе с тем с надеждой спрашиваю я.