Неудачник

У подъезда несколько замерзших пацанов просят закурить. Отвечаю, что не курю. Обычной реплики про спорт не следует. Вместо этого один из них спрашивает:

— Тяжело тебе, братан?

Я молчу, пытаюсь открыть дверь подъезда.

— Да, не трогай ты его, — нетрезвым голосом говорит другой. — Видишь, человек совсем потерялся.

В прихожей выключатель не реагирует на нажатие. Либо я не в состоянии, либо отключили свет. Раздеваюсь, скидывая все на пол, добираюсь до кровати. Ничего не хочется. Только уснуть. Но сон не приходит. Кругом все кружится — то наваливается, то наоборот отдаляется. Но сон не приходит.

Лежу, смотрю куда-то в потолок. Ничего из техники не включено. В комнате полная тишина. Опьянения не чувствуется — сознание предательски трезво, только все вокруг вибрирует, словно дышит. Постоянное беспокойство уже стало привычным фоном: его почти не замечаешь, не пытаешься избавиться. Нет желания двигаться, что-то делать.

Перед глазами Гена и тот мальчишка. Лицо не складывается в одно. Нет, это не он. Но все же…

Мы поступили подло. Предпочли закрыть глаза, убежать. А теперь бежать продолжаем, словно этот мальчишка все еще где-то рядом, смотрит с укором. И от этих глаз не скрыться, как ни пытайся…

Часть 2. Неудачник

Любви весна

Весна. Еще ранняя, несмелая. Пока не в правах: кругом потоки, мутная вода, грязь, прошлогодний мусор. Идешь по улице, стараясь обойти, не наступить, не замараться. И все же в воздухе уже разлито тепло, приятный запах еще не начавшегося цветения. Природа сбрасывает панцирь льда и снега, полниться энергией, новой жизнью. Над линиями теплотрасс поднимается первая трава. Деревья качает приятный, будто бы новый ветер.

Мне уже не так тяжело. По вечерам не страдаю от приступов меланхолии, не перебираю фотографии. Жизнь входит в привычное русло, все остается на месте. Вот так забывается то, что питало долгие годы. Саша словно уходит из круга, что очерчен вокруг моей жизни. Уходит медленно, но, все же, быстрее, чем казалось.

Время меняется. Весна обновляет чувства, забивает провода оголенных нервов обратно в оплетку. И уже хочется снова броситься туда, откуда недавно убегал подальше, в нору, зализывать раны. Кажется, что все уже позади. И сейчас я не повторю прошлых ошибок, буду любить по-другому: нежнее, глубже, сознательнее. Но противный голос из глубины тихо шепчет, что ничего не изменилось, и все повториться. Что это спектакль, что всегда играется одинаково, только в других декорациях. И, подумав, ответить ему нечем.

Но жизнь пробуждается. И, на лекциях. Я все больше внимания обращаю на Киру. Сначала просто, как новый флаг, маяк, что позволит найти путь в шторм. Но со временем все больше.

Я смотрю на Киру. На нее одну. И мечтаю. Дома, по вечерам, когда телевизор искрит очередным вечерним шоу, или новостной программой, а я лежу на диване, все мысли — лишь о ней.

И постепенно, преодолевая внутреннюю борьбу, появляется стремление организовать отношения. Обратить внимание, сблизиться. Я нетерпением жду лекций в ее группе, чтобы еще раз, хотя бы косвенно, побыть рядом, посмотреть на нее, может быть, увидеть ответный взгляд. Со временем начинает казаться, что Кира также смотрит на меня не просто как на преподавателя. Есть что-то загадочное в ее глазах, манящее, словно распустившийся бутон цветка пчелу. Мне хочется, чтобы лекции не кончались, чтобы время замерло, стрелки навечно прилипли к циферблату. Лишь бы видеть ее, смотреть в глаза, наслаждаться близостью.

Нужно действовать, все чаще появляется мысль. Но мешает страх, что ничего не получится. Уж лучше просто смотреть, быть зрителем, но не разочаровываться. Иначе станет еще тяжелее, не будет сил преподавать. Статус-кво имеет определенные преимущества, особенно в ситуациях, когда силы истощены, нет возможности начинать новый бой. Но мысли о сближении преследуют постоянно, бередят сознание красочными, но недостижимыми образами. Или достижимыми? Чтобы проверить это, нужно сделать шаг. И другой, и еще один. Пока цель не станет реальностью. Или окончательно не обрушится во мрак. Вместе с незадачливым претендентом.

И все же нужен хотя бы минимум действий. Просто для отчистки совести, что бы потом внутренний голос не говорил с укором, что шанс был, но безвозвратно упущен. И я, не смотря на внутреннее сопротивление, начинаю действовать.

Сначала нужно узнать основные сведения. Я отчитываю последнюю лекцию, жду, когда последние студенты покинут аудиторию. Нужно проникнуть в кабинет, где хранятся личные дела.

Спускаюсь на вахту. Дежурит Валентина Ивановна, добрая женщина, что всегда вежливо здоровается, открыта и доброжелательна.

— Валентина Ивановна, мне нужен ключ от 24 кабинета, — стараюсь говорить как можно более убедительным тоном.

— Зачем, Володя?

— Понимаете, у меня принтер не работает. Срочно нужно распечатать.

В 24 кабинете стоит общий принтер. И копир: большой, размером с добрую тумбочку. Время от времени каждый препод пользуется. Так же в 24 кабинете сидят методисты. Но они уже ушли.

— Вот, держи!