Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

Третий путь — достижение «полюбовного соглашения» с Западом на основе взаимного сокращения вооружений. Этот вариант среди прочих предлагался к осуществлению еще Максимом Литвиновым в конце Второй мировой войны и стал широко применяться после смерти Сталина. Никита Сергеевич Хрущев и Леонид Ильич Брежнев называли такой подход принципом «мирного сосуществования» и придерживались его, несмотря на все неудачи и провалы в советско-американских отношениях. Такая стратегия почти не отличалась от «реальной политики» Никсона — Киссинджера начала 1970-х гг. Целью этой стратегии было сберечь основные компоненты и атрибуты советской империи, в том числе стратегический паритет с Соединенными Штатами, зарубежных союзников СССР, влияние на коммунистические и «прогрессивные» группировки и сети за рубежом. По словам Черняева, в первые годы своего пребывания у власти Горбачев верил, что мирное сосуществование диктуется «здравым смыслом» и что социализм и капитализм «могут сосуществовать, не вмешиваясь в дела друг друга»^{1148}.

Можно спорить о том, в какой мере та или иная стратегия могла быть реализована. Но мало кто обращал внимание на то, что Горбачев не проводил систематически ни одну из них. В то время как политики на Западе и его коллеги в Политбюро считали, что он остановил свой выбор на политике «мирного сосуществования» или решил взять «передышку», на деле он занимался чем-то совершенно иным — менее понятным и менее продуманным. Об отсутствии последовательного политического курса говорят задним числом и сторонники Горбачева, и особенно его критики, которые начали твердить об упущенной возможности для СССР пойти «по китайскому пути»^{1149}.

Второе распространенное на Западе объяснение окончания холодной войны строится на тезисе о кризисе советской системы и неизбежности краха Советского Союза. Печальное состояние советской экономики и экологии, ухудшение качества повседневной жизни, так называемый брежневский застой наряду с назревающими глубокими проблемами многонационального государства — все это стало очевидным в 1980-х гг., особенно на фоне впечатляющего экономического развития США, Западной Европы и некоторых азиатских стран. В 1985 г. СССР мог считаться сверхдержавой лишь в военном отношении, но не в экономической, технологической и других сферах. При Горбачеве состояние советской экономики и финансов продолжало стремительно ухудшаться. Кое-кто с американской стороны, в том числе госсекретарь Джордж Шульц и ведущий эксперт ЦРУ Роберт Гейтс, считали, что советское руководство идет на односторонние уступки только под давлением углубляющегося внутреннего кризиса. Поэтому, считали они, США вовсе не должны идти навстречу Горбачеву, они должны воспользоваться слабостью СССР^{1150}.

Советские источники подтверждают, что еще до прихода Горбачева к власти, при Андропове и Черненко, руководители советского государства осознали, что политика разрядки и обуздание гонки вооружений может помочь больной советской экономике. Горбачев, казалось бы, только развил эту логику, когда он начал говорить на Политбюро, что Советский Союз не выдержит очередного раунда гонки вооружений и должен любыми путями искать выхода из конфронтации с Соединенными Штатами^{1151}.

В то же время объяснение окончания холодной войны как советской капитуляции под грузом внутренних проблем при ближайшем рассмотрении не вяжется с очень многими фактами и обстоятельствами. Тяжелейший экономический, финансовый и государственно-политический кризис начал стремительно развиваться в Советском Союзе только в 1986-1989 гг. в результате и под влиянием политики Горбачева, его действий в одних областях и пассивности, промедления в других. Два момента особенно бросаются в глаза. Во-первых, Горбачев не сумел создать опору своим реформам среди прагматических элементов единственного реально правящего класса СССР — партийно-хозяйственной номенклатуры. Вместо этого, начиная с 1988 г., он пытался вызвать к жизни новые политические силы и движения, одновременно отстраняя номенклатуру от управления экономикой и обществом и подрывая сам аппарат централизованного управления. Во-вторых, Горбачев, пока он еще был безраздельным хозяином авторитарного аппарата, не использовал свою громадную власть для проведения непопулярных, но совершенно необходимых финансово-экономических мер, прежде всего реформы цен и сокращения государственных субсидий. Вместо этого он способствовал стремительному демонтажу той самой авторитарной системы, которая давала ему фактически неограниченную власть. Все это породило в 1988-1989 гг. хаос и прогрессирующий коллапс экономики одновременно со стремительным обострением инфляции и бюджетного дефицита. Можно спорить, был или не был СССР безнадежно больным, но средства, предложенные Горбачевым для его «лечения», привели к быстрому ухудшению финансово-экономического состояния страны, пока оно не оказалось на грани полного развала^{1152}.