Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

Личные качества Хрущева, его напористость и амбиции, попытки придать новый динамизм советской системе без террора, за счет искреннего энтузиазма стали главной движущей силой перемен во всех областях общественно-политической жизни СССР, не исключая и внешнюю политику. На первых порах энергичные действия Хрущева по продвижению «новой внешней политики» позволили советскому государству добиться значительных успехов на международной арене. Но его неистовая вера в революционно-имперскую парадигму, его раздражение на неуступчивость западных соперников побудили советского лидера сойти с пути терпеливых дипломатических маневров и пойти в лобовую атаку. Хрущев считал, что, в случае достижения военного равновесия между советским и западным блоками, западным державам не останется ничего другого, кроме как отступить, и не только в Европе, но и в третьем мире. Он был твердо убежден, что социалистическая ГДР сможет обогнать капиталистическую Западную Германию в экономической гонке и что народы третьего мира выберут коммунизм и сотрудничество с Советским Союзом. Начиная с 1958 г. СССР пустился в рискованные авантюры, в том числе пытался принудить Запад к подписанию мирного договора с ГДР и экспортировать советскую экономическую модель в страны третьего мира. Хрущев хотел добиться своих целей без промедления и во что бы то ни стало. В ситуации, когда по стратегическому арсеналу СССР еще был далеко позади США, Никита Сергеевич прибегнул к ядерному шантажу. Этот опасный курс достиг своего пика в 1962 г., когда советский лидер принял беспрецедентно рискованное решение: разместить на Кубе советские ракеты с ядерными боеголовками для защиты революции Фиделя Кастро от «американской агрессии». Лишь столкнувшись с неожиданно жестким ответом американцев и оказавшись на краю ядерного конфликта с США, Хрущев одумался и отступил.

Карибский кризис показал кремлевским лидерам, что политика ядерного блефа и идеологического мессианства может привести к катастрофе. В октябре 1964 г. Хрущев был снят со всех постов, и новое «коллективное руководство» предпочло более безопасные способы защиты государственных интересов СССР: наращивание стратегических вооружений и переговоры с западными державами с позиции силы. По мнению нового руководителя страны, Леонида Брежнева, которое разделяли и его соратники Громыко и Андропов, советское государство и весь социалистический лагерь только выиграют, если Кремль станет проводить политику разрядки напряженности в отношениях с ФРГ вместо того, чтобы давить на западные державы в Западном Берлине и договорится с США о параметрах паритета, а не будет вечно догонять американцев в гонке вооружений. Генсек стал первым руководителем СССР, добившимся авторитета в номенклатуре и в народе не жестокостью, закручиванием гаек и запугиванием угрозой войны, а своей миротворческой деятельностью. К тому же он, в отличие от Хрущева, был прекрасным переговорщиком, терпеливым и настойчивым. Именно Брежнев сыграл ключевую роль в переговорах с Брандтом и Никсоном, придавших мощное ускорение разрядке. Не будь Брежнева, сотрудничество между Кремлем и Белым домом в первой половине 1970-х гг., пусть половинчатое и не всегда искреннее, могло бы не состояться вовсе.

Однако Брежнев, несмотря на свою огромную власть, был все-таки человеком консенсуса, а не решительной, волевой политики. Кроме того, он, как и остальные члены Политбюро, а также большинство высших партийных руководителей его поколения оставался заложником революционно-имперской парадигмы. И хотя Брежнев со своими союзниками из Политбюро отказались от силового шантажа на международной арене, они по-прежнему верили, что чем больше СССР будет вооружен — тем лучше. Даже в период, когда советский ядерный арсенал начал превосходить по ряду показателей американский, советское партийное руководство и генералитет продолжали считать, что этого недостаточно и что США сильнее. Они, как обычно, исходили из того, что американская политика нацелена на «шантаж и в конечном счете поражение Советского Союза в ядерной войне». Впрочем, эти страхи советских милитаристов были родственны страхам американских крайних «ястребов»^{1246}.

Во второй половине 1970-х гг. внешняя и военная политика СССР не подчинялась какой-либо четкой стратегии, а протекала по инерции под воздействием бюрократических и идеологических факторов, в интересах различных групп и ведомств. И все то время, пока шли переговоры с США о контроле над стратегическими вооружениями, наращивание военного арсенала Советского Союза продолжалось полным ходом и не прекращалось ни на минуту. А в странах третьего мира, особенно в Африке, СССР опять, как во времена Хрущева, ступил на скользкий путь идеологической и геополитической экспансии. В результате советская империя втянулась в еще одну дорогостоящую схватку с США без видимой выгоды для обеих сторон.