Неудержимолость

Он, допустим, поёт на неведомом языке
под старинный орган, и волочится
за каждой юбкой до пола в хмельной уик-энд.
Ты, допустим, актриса; у тебя браслет на руке.
Ты не можешь вспомнить, какого цвета его глаза.

Он, допустим, целуется горько и горячо,

а в постели что твой испанский тореадор.
Ты, допустим, здесь вообще ни при чём.
У тебя есть текст, который тебя прочёл.
И оператор, который орёт: «Мотор!»

Ты не смотришь свои работы, не веришь им.

Этот фильм будет обруган критиками, любим
девушками, у которых в груди весна.
Он, допустим, посмотрит этот дурацкий фильм
и расплачется чуть, но так, чтоб никто не знал.

И, когда ты подумаешь, что тебя зарыли в окоп,

этот фильм, как психом управляемый пистолет,
вдруг возьмет да и выстрелит. Тебя вызывают, чтоб
вручить тебе какой-нибудь партбилет.
О тебе настрочат «Cosmopolitan» или «Сноб».
Он придет на вручение этих смешных наград,
он поздравит тебя и будет искренне рад,
у него будет синий пиджак и высокий лоб,
и забавная леди младше на пару лет.

Ты стоишь, и браслет на руке у тебя сверкает,

как стробоскоп.
И глаза сверкают от слёз,
но все видят только браслет.

Домик у залива

«Если это случится,
думает героиня,—
я буду носить красивое, и забуду
зрачки женщины, сидевшей на героине,
что манили меня к себе, обещая чудо.
Божьим посланием станет оконный иней,
изрисованный колким ветром из ниоткуда.
Если это случится, я более не покрашу
волосы в цвет, который мне не по нраву,
ради того, кто и не заметит даже.
И торжественно обещаю простить неправых.
Только бы, только бы не было так, как раньше.
Если это случится, я силу свою направлю
на благие дела, стоящие за словами,
на желающих, чтобы такая сила
тоже жила в них светом над головами,
я буду любить любой цвет. Не только синий.

Если этого не случится, я попрощаюсь с вами,

и уже никогда не буду такой красивой.
Мир будет из черного цвета и тишины, и
никому заговорить со мной не позволю,
вы покажетесь мне наивными и смешными,
ничего, ничего не знающими о боли!

Я хочу позабыть выдуманное имя.

Я застываю здесь на бумажном поле.

Страшно, что предназначенное мне

Завтра кто-то другой сегодня уже получит».

А где-то её прокуренный пьяный автор

думает, что второй вариант – получше.
Он завтра продаст свой старенький синтезатор
и много ненужных старых вещей до кучи,
ибо напишет книгу с концом счастливым.
Ее, как вы понимаете, мало купят.

У автора не будет домика у залива,

но он счастлив, что у его героини – будет.

Дети северных улиц