Неудержимолость

Ты называешь меня полным именем,
как чтобы ругать, называют родители.
Как жаль что по паспорту, я не Любимая.
«А больше Вы, черт Вас дери, не хотите ли?»

Ты нарочито берешь меня под руку

старой подругой, знакомою шапочной!
Под руку – дешево. За руку – дорого!
«Миледи, у Вас этих средств недостаточно!»

Ты в щеку целуешь меня на прощание

и поезд отводит колеса от станции.
Но запах духов моих, как обещание
вернуться,
с тобою надолго останется!

Ты пишешь мне письма так сухо и коротко

в ответ на мои, что ничтоже сумняшеся!
Мне так не хотелось уехать из города,
который нас все-таки помнит обнявшихся!

Но, полное имя исполнив молчанием,

ты пальцы с моими сцепляешь неистово.
С умопомрачения и до отчаянья
сменяются кадры мгновеньями быстрыми.

Нет, я до тепла не сказать чтобы жадная,

но это единственный способ общения.
В такой темноте мне виднее душа твоя.
И нет ни взаимности мне, ни прощения.

И я уезжаю – зови не зови меня —

в мой город, без проводов, шума и почестей.

Ты называешь меня полным именем,

и я называю тебя Одиночеством.

«Я людям не верю, но верю в тебя…»

Я людям не верю, но верю в тебя,
в твою невозможность. В твою бесконечность.
Я верю, что дни разменяю на вечность,
не веря своим каждодневным скорбям.

Я верю: мой план превратится в планету,

где ты, разумеется, будешь со мной
в короткие зимы и долгие лета,
а жизнь на двоих обернется одной.

И пусть я сейчас не умею красиво

ни жить, ни оплачивать гамбургский счет,
я верю: у нас обнаружатся силы,
которых мы сами не знаем еще.

Я множу незамысловатые строки:

легко простотою достичь глубины.
Ты мне говоришь, что разнятся дороги,
но их перекрестки как звёзды видны!

У нас будет все, чего мы пожелаем,

до судного и неподсудного дня
я верю в тебя. И, пока я живая,
ответь мне взаимностью Веры в меня.

To my daughter, И. А. Бродский

Перевод Стефании Даниловой