Неудержимолость

Дайте вторую жизнь, и все бы во мне запело,
если бы я сидел в Кафе Рафаэлла,
или стоял в углу, словно мебель кака́я,
если бы жизнь вторую дали, мне потакая.

В новой жизни не обошлось бы без джаза под крепкий

кофе,
я бы смотрел на тебя, веснадцатилетнюю, в профиль,
сквозь пыль на стекле, на котором давно не наводят
глянца,
не переставая тебе, милая, удивляться.

В общем, помни, дочка: за неодушевленным шкапом

как за псевдонимом, может скрываться твой папа,
как за любым предметом, что стар и слегка невменяем,
приглядись повнимательней и отыщи меня в них.

Одушевленность видь – в чём то, как будто в ком-то,

может, в памяти высверком встанет мой силуэт, мой
контур,
и тогда ты, тоже деревенея от этой встречи,
поймешь наше с тобой одно на двоих наречье.

Вчетвером

Моя Любовь говорит негромко. Но слышен стекольный
звон.
Она привыкла стоять в сторонке, когда её гонят вон.
Она не плачет в рукав, когда на неё орёт адресат.
По самым наипоследним данным, она не пойдёт назад,
как бы ни гнали её оттуда, где она видит Дом.
Моя Любовь говорит: «Не буду откладывать на потом».
Она отпивает из всех бутылок, поэтому так честна.
За ней след в след и дыша в затылок, вступает в права
Весна.

Моя Надежда, как дошколёнок, не пишет ещё слова.

Она в зелёном для всех влюблённых пребудет всегда
жива.
Ее забрасывали камнями тысячи тысяч лет,
в ночи бежали за ней с огнями, и все потеряли след.
Из всех возможных горячих точек натравливали собак,
собаки их растерзали в клочья с улыбкою на зубах.
Пойдет, конечно, за ней по следу ещё не один злодей.
Моя Надежда умрёт последней, последней из всех
людей.

А Вера крепче меня в три раза и старше своих сестёр.

У Веры три разноцветных глаза и каждый из них остёр.
Она вытаскивает меня из всей моей черноты.
Когда мои взгляды на жизнь менялись и были глаза
пусты,
когда голоса заменяло эхо, страшнейшее на Земле,
молчало всё – от стиха до смеха, от первого
до после…
Когда сказавший, что время лечит, мне, оказалось,
врёт,
то Вера взваливала на плечи меня и несла вперёд.

Моя Любовь не придёт, наверно… Она на краю Земли.

Я вновь лежу на плече у Веры.
Надежда стоит вдали.
Ее зелёное платье флагом вздымается на ветру.
Сегодня я зарекаюсь плакать.
Сегодня я не умру.
Сегодня будет длиною в Вечность и качеством в 10 D.
Нам не страшна никакая нечисть, живущая впереди.

Любовь идёт ко мне отовсюду, со всех четырёх сторон,

в пустых ладонях сверкает Чудо.

Мы справимся вчетвером.

«были в детстве сказки, страшные, верь – не верь…»