Неудобные люди

Идея у Насти в голове срасталась, обрастала, как те хлебные шарики, как молекулы, как срасталось, обрастало прошлое. Идея – становилась. И Настя даже улыбнулась. А мама потянулась за пачкой – и улыбнулась тоже.

… … … … …

… … … … …

Вот. Да. Ну я почти всё сказал.ТолькоНе знаю.А что вы А вы

Вобщем. Я просто хотел сказать, что вы надеюсь что будете приезжать туда.И я тог м

Мне будет приятно. Вот. Ну вы наверно знаете. Я там попрошу чтобы вам както позвонилиещеили еще както. И я рад буду с вами смотретьсяАААнастасияЛАлексан^дровна АлексанроАлександровна!

* * *

Вероятно, самым известным серийным убийцей, который использовал негашеную известь для растворения тел, был Генри Холмс. В его отеле регулярно пропадали люди, некоторые из них – в бочке с этим веществом. В подвале. В гашеной же извести (это когда негашеную смешивают с водой) тела не растворяются, а скорее наоборот, консервируются, но если ее использовать в небольшом количестве, то останется некоторый… след.

Макс это знал, как и еще много чего о маньяках. Ему всегда было о них интересно. Стоя в своей комнате, у двери с вырванным замком, он натянул защитные перчатки и очки как у строителей, и то, и другое, собственно, он купил в строительном. Известь – там же. Стоила копейки. В аптеке – медицинскую маску. Смешной набор.

Надел шапку, опустил по самые очки. Тело закрывали рубашка, куртка, джинсы и на всякий случай кроссы. Он не боялся.

То есть боялся – что не получится. Но не боялся того, что будет потом. Может, покончит жизнь самоубийством. Только не так болезненно. Что-нибудь нейтральное – таблетки, например. Или всё-таки нет, лучше болезненно – нарвется специально на гопоту и будет ее поносить. До самого конца. До последнего отбитого органа и финального хрипа.

Но в тюрьму он не пойдет. Или в колонию для несовершеннолетних, или куда там, он даже не изучал этот вопрос. А может, подастся в бега. Недолго побегает, но всё-таки. Всё лучше.

Он вышел из комнаты. В левой перчатке – большая горсть оксида кальция – негашеной извести, сколько смог зачерпнуть. Сероватая субстанция, внешне напоминавшая стиральный порошок, дешевый, обычный, каким пользовалась его мать. В правой перчатке – большой стакан с водой. Голова кружилась, руки дрожали (лишь бы не дрогнули в нужный момент), еще немного тошнило. Голова тоже дрожала, как у собачки над приборной панелью старых такси. Еще несколько дней назад Макс погуглил – похоже, сотрясение, но делать ничего с этим не стал, было не до того.

– Мам, – крикнул он, подходя к кухне.

– Что? – донесся глухой голос.

– Зайди ко мне, там из школы на телефоне.

Мать заохала, вышла из кухни и, не глядя на сына, пронеслась по коридору в его комнату. Под раскрывшейся мятой рубашкой Макс заметил перевязанное плечо. Наверное, оно уже не кровило. На следующий день после эпохального звонка от класснухи, когда урод заснул, Макс обрабатывал матери рану. Выглядела не очень глубокой. Он убеждал ее сходить в больницу. Она только всхлипывала и смотрела в стену. Он вошел в кухню.

Несколько секунд, у него было несколько секунд.

– Жень.

Отчим сидел сгорбившись, облокотившись о стол, в хрестоматийной заляпанной майке с широким вырезом. То, что нужно, оценил вырез Макс.

– Э? – опухший отчим повернулся.

Полетевший оксид кальция осел на его лице, шее и на части груди, которую не закрывала майка. Э? А?! Будто осыпанный мукой, отчим еще не понял, что произошло. Через секунду в него полетело пол-литра воды. Известь вспенилась, и кухню заполнил крик.

Макс даже не думал, что отчим – с его-то животом – может так согнуться. Тот схватился руками за лицо и отдернул их, закричав сильнее. Когда он приподнялся, Максу показалось, что отчим будто тает. На пару секунд.

– СУКА-А-А-А-А.

Он встал, покачиваясь, ухватился за стол и замахал руками. Похоже, известь попала в глаза. Максу было плевать. Он знал, что это опасно. Даже могло быть смертельно. А урод мог известь еще и вдохнуть. Максу было насрать. Она могла ему не только на кожу и в глаза попасть, но и в рот, а там – слизистая, гашение, ожоги. Макс хотел, чтобы известь попала везде. Максу было по-е-бать.

– Что случилось? Боже, Женя!

– Не подходи! – Макс загородил проход. – Иди в комнату!

– Что там, что случилось? Что с Женей?

– Мра-а-азь!

– Что ты сделал?! Что ты с ним сделал?!

– Говорю, в комнату иди, это опасно, закрой дверь!

– Сучий по-о-отрох!..

– Господи, что же вы… – но дверь, кажется, закрылась.

Всё нужно было делать быстро. Макс бросил стакан на стол, услышал звон керамики, подошел.

– Встал! – И откуда столько смелости.

– Иэх-х, да че ты…

Макс пнул табуретку под отчимом, тот свалился на пол. Он взял урода за майку на спине и попытался потащить в коридор.

– Вставай, говорю!