Неудобные люди

● и даже небольшой бассейн;

● а в хорошую погоду гуляют;

● сейчас, где-то была брошюра;

● вот, держите, там есть список всего.

– Спасибо, мы видели на сайте.

– Н-да… А иногда нам выделяют деньги на поездки!..

Закончив рассказ, он молчит и тупит взгляд. Спустя несколько тихих секунд родители просят Диму подождать в коридоре. Он выходит из кабинета. Садится на скамейку с ободранными углами. С них сходит пленка, и скамейка перестает быть деревянной.

– Что ж, как видите, нам есть чем похвастаться, – делано смущенно улыбнулся директор и ненадолго замолчал, опустив увеличенные диоптриями глаза. – По телефону вы сказали, что для вас… что вы готовы на всё. И вот у нас с вами есть загвоздка…

– Ну? – Аня не выдержала заискивающего молчания. Директор вообще говорил раздражающе медленно, с ужасными, как проплешины на старых мужиках, паузами.

– Какая? – просто не выдержал Даня.

– Вы уверены, что хотите именно в наш интернат?

– А что такое? Да, нам посоветовали именно ваш.

– Видите ли, не во всякий интернат легко попасть. В некоторые – очередь, там еще куча формальностей… У нас тоже нет мест…

– Слушайте, сейчас вообще нигде нет мест. Совсем нигде. Мы всю область обзвонили, со всеми уже разговаривали.

– Да-да, я понимаю.

– Везде говорят, чтобы звонили ближе к осени, – Даня. – А у нас нет времени до осени. У нас вообще его, считайте, нет. … Уверен, мы договоримся. Нам вас рекомендовали. Мой коллега…

– Да-да, конечно. Семен Сергеевич – большой друг моей семьи. Очень тепло о вас отзывался.

– Так проблема решаема? – За почти двадцатилетнюю карьеру Даня вел переговоры с разными людьми, и какой-то жмущийся директор интерната для него не был проблемой.

– Да, но проблема… она есть. То, что вы, так сказать, живы… то, что мы принимаем только сирот, мы обойдем. У нас уже была парочка похожих случаев.

– Так, и? – Аню нервировала манера директора растягивать смысл по предложениям. Что ты как старый еврей, блин.

– Но мы берем детей с тяжелой степенью. В смысле это так прописано, это наш профиль. У нас всё заточено под тяжелую умственную отсталость. Ваш же мальчик…

Даня с Аней одновременно откинулись на спинки стульев и посмотрели друг на друга.

– Я, конечно, его не диагностировал, но даже по разговору понятно…

– Ну?

– Выход есть, – сказал директор, успокаивающе вытянув перед собой ладони. – Мы возьмем э-э…

– Диму.

– Диму, если у вас будут документы, подтверждающие, что у него – тяжелая степень. Возможно, у вас получится договориться с… некоторыми людьми.

Аня сидела нахмурившись. Даня соображал:

– А не можем мы обойтись без этого? Сделать по-другому: с вашей стороны подправить пару документов, уверен, это не так сложно. В долгу не останемся.

– Нет-нет, тут уж извините, тут я совсем-совсем никак.

– Тогда если мы… принесем нужные справки, то вы сможете зачислить его к вам?

– Да. Прямо летом, как и обсуждали. Нам понадобится неделя-другая. Там тоже надо будет обсудить некоторые… кхм, ну, вы понимаете…

– Да.

– С некоторыми…

– Да.

– И они, скорее всего, в общем, даже, скорее, точно потребуют небольших вложений…

– Там скажете сколько.

– Да, конечно. Ну, а с вас тогда нужные заключения. Там, в брошюрке, есть перечень нужных…

– Короче, от нас нужен пакет документов? И всё?

– Совершенно верно.

– Что ж, думаю, это мы решим, – кивнул Даня, вставая. – Тогда я вас наберу?

– Да, разумеется. – Директор тоже встал. – И тогда уже мы с вами будем договариваться. У нас, конечно, не элитный пан-си-онэт, но, думаю, здесь мальчику будет замечательно.

– Да-да, мы тоже, – бросила Аня, направляясь к двери.

Директор вышел вслед за Спиридоновыми. Попрощавшись с ними, он крикнул Диме:

– Ждем тебя, приезжай скорее, – и улыбнулся.

Диме улыбка не нравится. Неправильная. Глупая.

Хоть и не злая. Уже хорошо.

* * *

После встречи в ресторане у Насти, конечно, не было желания лишний раз пересекаться со Спиридоновыми-старшими. И благо, что ни повода, ни случая не представлялось: школьная жизнь текла сама, как с горы река, а Диму отец по-прежнему отвозил утром и забирал вечером на машине, и делал это безлико, тихо, в темноте, как ниндзя, что Настю устраивало. Так что всё было как прежде: она тестировала детей – в комиссиях и отдельно, – составляла заключения, прописывала программы, перекидывалась утренними, дневными и вечерними словами с коллегами. Она уже не вела Диму, эта привилегия отошла Динаре (скрип зубов, лязг ментальных внутренностей, и даже маникюр Настя не делала, чтобы ногти глубоко не впивались в сжатые ладони), но некоторые вечера еще проводила с ним – пока ему не пора было ехать домой. Они болтали, рисовали, решали задачи, пили чай – на замену пакетированному принесла листовой, купив к нему в магазинчике неподалеку заварочный чайник (пластиковая крышечка, не до конца сходившаяся отверстием с горлышком), и, надо заметить, чай этот уходил крайне быстро, возможно, была некоторая корреляция с тем, что его заприметила Наташа. Раньше еще слушали музыку, но в последнее время Дима потерял к ней интерес.