Неудобные люди

Когда они вышли в коридор, Настя протиснулась вслед за ними. Услышала: Будешь еще из-за кукол своих рыдать? Будешь? Чтоб я больше от тебя не слышал! Еще один двояк принесешь, мы тебя сюда отдадим. Видела этих тупиков? Вон, идут, посмотри, посмотри, говорю. Посмотри. Вон из класса выходят. Посмотри! С ними учиться будешь. Друзья твои будущие. Всё, пошли.

Не оборачиваясь, он повел дочь к лестнице. Мать же обернулась, улыбнулась Насте и тоже ушла.

– Евгений Леонидович, что за?.. – Настя вернулась в кабинет. – Как мы их отпустим?

– А что мы можем-то?

– Сообщить в соцслужбу! Пусть придут к ним, я не знаю…

– А на каком основании? Побоев нет, ничего нет. Они сволочи, но… Ничего мы не сделаем.

В застекленных глазах психиатра Настя прочла ту же боль – за Вику, за всех остальных таких же детей, ту же боль, которая с годами только обрастала слоями, как туловище для снеговика, как смердящий навозный шар, который катает жук.

– Где они вообще направление к нам взяли? Они же с документами, не просто так пришли.

– Да она сама психиатр. Вот и написала всё. Я только вот перед этой… беседой посмотрел на подписи и печати.

– Мать?

– Она, она.

– Н-да. Ей бы самой к психиатру. Им обоим.

– Да уж,

– Нет, правда, так бывает?

– Настя, вы бы знали, сколько психиатров сумасшедших. А сколько наркологов – алкоголиков и наркоманов. Эх, – Евгений Леонидович запротирал очки. Делал он это часто, практически постоянно, и Насте было очевидно, что не могло скапливаться столько грязи на стеклах.

– Евгений Леонидович, а что с документами делать? – спросила психолог. – Заполнять, не заполнять?

– Да нет, чего заполнять-то. Ребенка нет, ничего нет. Цирк один.

– Поняла. – Психолог собралась разорвать записи, но потом согнула бумаги напополам и убрала к себе в папку.

В окне Настя видела только что ушедшую, милосердно отпущенную семью. Вика шла посредине, отец – слева, мать – справа, обычная, обычная семья.

* * *

Крис поднялась на третий, свернула в широкий коридор и увидела Макса на скамейке.

– Привет.

– Здоро́во, – бросил он. Быстро печатал на телефоне, слегка улыбаясь.

– Чем занят?

– Да так. Ничем. А что?

– Да просто.

Они помолчали. Крис чувствовала, как время проматывается, часы крутятся, и двадцатиминутная перемена заканчивается.

– Быстро у тебя зажило, смотри, почти не видно.

– Да. – Макс оторвался от телефона. – Слава богу. Отчим больше не ржет, – и уткнулся обратно в экран.

– Здорово. А у меня мамка всё еще на уши приседает. Про экзы вспомнила.

– Жесть. Да ты не парься, они легкие в девятом.

– Да уж. – Крис помолчала. – Гулять сегодня пойдем?

– Я… э-э… я не, не могу сегодня.

– А что у тебя? – удивилась.

– Я договорился уже… Погулять с Костей.

– Опять Костя этот. И сильно ему нужен семнадцатилетний пиздюк?

– Эм… Ты что, обиделась?

– Я? Да с чего бы! Просто мы договаривались сегодня в заброшке потусить.

– Разве? Блин, я не помню. Ну мы съездим еще с тобой. Может, завтра? Или нет, завтра я не могу, может, послезавтра?

– Ну да. А я пока потусуюсь с другими своими друзьями, – прозвенел звонок, Крис, прозвенев, встала. – У меня же их куча.

– Эй, ну…

– Я пошла. А то химичка убьет.

* * *

– На этот счет можете не переживать. Я могу позаботиться о решении всех проблем. Так что… думаю, мы с вами договорились?

Но Золотухин, как обычно, тянул.

– Вот что, а скажите, зачем вам? Обычно наоборот все хотят, чтобы получше было, хотя бы уж на бумаге. Не хотят смотреть правде в лицо. Но, хе-хех, ничего не поделаешь, как вы понимаете.

– Мелкие бюрократические формальности, не буду даже занимать ими ваше время.

– Ну что вы, мне интересно, – улыбнулся Золотухин.

Даня сидел в кабинете директора уже пятнадцать минут и думал, что если просидит еще хотя бы пять, то этого директора точно придушит. Это были тысячные Данины переговоры, и он видел, что Золотухин согласен, просто ломается – хитрая и скользкая душонка, привыкла юлить и не даваться в руки за просто так. Даня вздохнул и потер переносицу – голова опять начала болеть. Болящая уже утром голова не обещает хорошего дня, а еще этот мерзкий мужик, готовый вытрясти из тебя весь мозг.

Даня вкратце объяснил те бюрократические формальности, которые собирался скрыть от директора. Просто чтобы отделаться, это быстрее всего. Без Золотухина ничего не получится, а его нужно было накормить, и не только средней пухлости конвертом, который тот мял в руках.

– Ну что ж, понятно-понятно, Америка, значит…

– Да.

– Да-с… Интернат, там действительно свои правила. – Золотухин вертел и пощупывал конверт.

– Да, и он – увы, единственный вариант, если учитывать все вводные и пытаться найти какое-то подходящее место. Частных интернатов у нас в городе или поблизости так или иначе нет. Ни нормальных, ни каких-то еще. Этот… вполне нормальный. С учетом всех вводных опять же.