Неугомонный Алергуш, или Повесть о том, кто кого проучил

Четвёртым «строителем» был вызван Кирикэ. Но и его мучения оказались бесполезными.

— Ну, кто же решит задачу? — недовольно спросила Вера Матвеевна, окинув вопросительным взглядом класс.

Алергуш тоже пытливо скользнул взглядом по рядам вслед за учительницей.

Вот в левом ряду Анжелика Бужо́р. Алергуш и девочка разом тяжко вздохнули, и Анжелика покраснела, как её пионерский галстук. Рядом с ней Ро́дика Головлева. Алергуш видел, как она всё время притопывала своей балериньей ножкой. Родике не за кого прятаться, потому что её парта первая. Хитрая, сидит себе прямо, глаз не прячет, чтоб учительница подумала, будто она всё знает.

Вдруг Вера Матвеевна и Алергуш, словно сговорившись, глянули на ученика, поднявшего руку в правом ряду.

— Ну, попытайся и ты, — сухо и повелительно прозвучал голос учительницы. Но что-то в её голосе дрогнуло, словно это была уже не учительница, а строгая, но понимающая мама.

Алергуш кусал губы. Из-за этого выскочки Гицэ совсем пропала смутная надежда, что если никто из класса не решит задачу, то учительница не поставит никому плохой отметки.

Алергуш гневно сверкнул на него взглядом: «Надо ж было тебе руку поднимать!» Но долговязый мальчишка со смышлёными искрящимися самонадеянными глазами даже не потрудился выйти к доске. Он твёрдым, решительным и уверенным тоном произнёс:

— Такого треугольника построить нельзя!

Вера Матвеевна просияла. Взгляд её выражал одобрение. Она обратилась ко всему классу:

— Верно. Но, может, ты нам скажешь, почему невозможно построить?

— Потому что в любом треугольнике каждая сторона должна быть меньше суммы двух других сторон. А двенадцать больше, чем три плюс пять!

Алергуш тяжко вздохнул: «Ох! Великий профессор выискался! Из-за него теперь четыре ученика должны по двойке получить. Не мог уж дома свою догадливость оставить! Сам-то даже простецкого гола в футбольные ворота забить не может, а тут выскочил!»

К своей парте Алергуш возвращался, задрав кверху нос, а проходя мимо Гицэ, процедил сквозь зубы:

— Браво, профессор!

Вера Матвеевна попросила у Гицэ дневник.

— Дай и ты свой дневник, Забуликэ! — сказала она Алергушу.

Алергуш стал рыться в портфеле, вытащил книжку. Отправил её на место. Вынул две тетрадки, пенал, другую книжку и снова сунул на место. Сосед хотел было ему помочь, но Алергуш ткнул его в бок. Потом встал и виновато произнёс:

— Простите меня, Вера Матвеевна, я дневник дома забыл!

Кто смастерил…

После звонка Алергуш весь так и клокотал от возмущения. Кирикэ вторил ему. И оба недовольно косились на Гицэ, который, ничего не подозревая, играл в школьном дворе.

— Не приму его больше в свою футбольную команду, вот увидишь! — злился Алергуш.

— Так я тебе и поверил! После уроков останетесь нос к носу, вместе будете пьесу репетировать!

Алергуш окаменел на несколько мгновений. Потом потрогал раскрасневшиеся уши, пылающие пламенем, хотя никто его за них не трепал. Он кипел от бессильной досады и готов был на всё, только бы проучить посуровее этого выскочку-«профессора».

Алергушу больше ни капельки не нравится роль в пьесе, где нужно дружить с тем, кого он терпеть не может. Он мысленно перебирает всевозможные способы проучить Гицэ так, чтоб тот его на всю жизнь запомнил!

А Кирикэ ещё пуще подзадоривает:

— Распрекрасно станете ручки друг другу жать. Ты, Зорий-Зориника, — Богатырю Гицэ! Ха-ха-ха!

— Никогда! Видеть его не хочу! Не стану я с ним играть в пьесе! Я ему такое подстрою, что он меня всю жизнь помнить будет! Стану я играть с этим… с этим противным зубрилой, который не поддерживает нас, ребят!

С чего это он объявил Гицэ врагом ребят, ни Алергуш, ни Кирикэ объяснить не смогли бы. Однако оба чувствуют, что большего оскорбления, чем то, которое нанёс «выскочка», на свете не бывает.

Потом они начинают рассуждать и советоваться.

— Знаешь, это была б идея… — замечает Кирикэ. — Но если ты откажешься, сразу станут искать, кому поручить эту роль вместо тебя…

— Это меня не интересует! Какое мне дело, кого назначат! Я знаю только одно… не стану играть, и всё!

— А я вот о чём думаю… — Кирикэ умолкает на некоторое время, хмурится и хитро морщит лоб. — Давай-ка поглядим… Тэта́ру мог бы сыграть, да только он ростом не вышел — коротышка, низенький. С таким Зорием-Зориникой вся школа опозорится. О́пря длинный и сильный, но эту роль до самой весны не выучит.

— Ха-а-а! Опря! Тоже нашёл артиста!

— Не я его нашёл. Ну, а кто же другой? Вра́бие? Так он же неповоротливый! К тому же и он коротышка. Выходит, некем тебя заменить. Говорю ж тебе: некого назначить. Слышишь?

— Может, ещё скажешь, чтоб я сам играл, раз некому меня заменить? — не унимается Алергуш.

— И какой же ты недогадливый! Если некем заменить тебя, выходит, зря этот несчастный «профессор» зубрит свою роль. Не так, что ли?!

У Алергуша рот расплылся до ушей. Он подпрыгивает и блаженно кричит, будто он сам до этого додумался:

— Верно! Пускай зубрит свою роль! Буду водить его за нос, сколько смогу, а сыграть не дам, и всё тут!

— Ну вот, наконец-то догадался! — И Кирикэ пожал приятелю руку.